Демон, живущий во мне

Эдем нахмурилась.

— Разве ты не должен... оцепенеть, ну или что там?

— Сковаться. И нет. Ни в малейшей степени.

Роуз наморщила лоб.

— Нечистый дух признал власть своего имени?

Эдем нервно заерзала на стуле.

— Что-то не похоже.

— Дэррак, — повторила Роуз. — Я связываю тебя, исчадие ада.

— Видишь, она начинает вешать лапшу на уши, — заметил Дэррак.

Эдем закатила глаза.

— Это не работает.

— Должно быть, он солгал насчет своего имени, — решительно заявила Роуз. — Если бы он сказал настоящее, проблем бы не возникло.

— Верно, — отметил Дэррак. — Одно очко в пользу дамочки в деревенском халатике.

— То есть тебя зовут не Дэррак?

— Это скорее прозвище. Прости, я не говорю настоящее имя тому, с кем только что познакомился. И я бы сказал, что ты не должна обижаться, раз уж решила использовать его против меня. Давай покончим со всем этим, пока мы оба еще можем сохранить достоинство?

— Мама, позволь мне. — Малкольм вышел вперед.

Роуз кивнула.

— Хорошо.

Долговязый и худой парень с ангельским лицом сделал шаг в сторону Эдем и прислонился к ее столу. В руках он держал Библию, пузырек со святой водой стоял на столешнице.

Наклонившись, он заглянул Эдем прямо в глаза.

— Демон, я приказываю тебе: изыди из тела этой невинной женщины.

Дэррак внутри нее выдохнул.

— Проклятье. А парнишка-то хорош.

В смысле? Этот студент, в отличие от матери, был настоящим, истинно верующим, экзорцистом?

— Нечистый... — Малкольм обмакнул пальцы в бутыль со святой водой и поднес их ко лбу Эдем, совершая над ним крестное знамение. Вода, испаряясь, слегка защипала кожу.

Дэррак, должно быть, почувствовал больше, чем просто ожог, потому что он снова выдохнул:

— Нет.

— Изыди, — тем же ровным тоном продолжил Малкольм. — Убирайся в ту бесконечную тьму, что породила тебя, и никогда более не возвращайся.

Эдем резко втянула воздух. Она почувствовала внутри неприятное напряжение. Что бы Малкольм ни делал — это работало.

И именно этого она ведь и хотела, так?

— Эдем. — Голос Дэррака звучал отнюдь не счастливо. — Пожалуйста, хватит. Не позволяй ему изгнать меня.

Малкольм взял маленькую черную Библию и без предупреждения прижал ее ко лбу Эдем. Она громко вскрикнула, когда ее кресло рвануло назад, ударившись спинкой о стену.

— Изыди, — возвысил голос Малкольм. — И не возвращайся. Я связываю тебя узами и низвергаю в бездну во веки веков.

Тянущее ощущение в груди стало сильнее, и Эдем начала паниковать. Правильно ли она поступает? И готова ли она обречь на страдания того, кто хотя и приводил ее в замешательство одним своим присутствием, но сам не причинял ей никакого вреда? А вдруг он прав, и демоны правда бывают хорошими? Тогда не будет ли сама Эдем злом, нанимая кого-то, чтобы разорвать Дэррака на части, лишь бы избавиться от него — словно она решила прижечь нежелательную бородавку?

— Как твое истинное имя, демон. — Малкольм еще теснее прижал Библию ко лбу Эдем. — Скажи мне. Теперь, перед лицом праведного суда и всего святого, ты не способен солгать мне.

— Мое имя… — начал Дэррак. — Я... нет! Нет. Эдем, пожалуйста, прекрати. Я все сделаю! Я обещаю, мы можем уладить это по-другому!

Эдем стиснула зубы и перехватила запястье Малкольма.

— Ладно, думаю, на этом хватит. Остановись.

— Мама, держи ее. Демон заставляет ее бороться со мной.

Роуз тут же возникла рядом, отставляя трость в сторону и опускаясь на колени перед креслом Эдем, чтобы прижать ее руки к подлокотникам. Или она на самом деле оказалась такой сильной, или силы Эдем внезапно иссякли, но этого было достаточно, чтобы надежно удерживать ее на месте.

— Все будет хорошо, милая, — сказала она. — Думайте о чем-нибудь приятном. Пусть у вас останутся лишь чистые, невинные мысли. Мы изгоним этого демона, как вы и просили.

— Я передумала, — скрипнула зубами Эдем. — Это не совсем демон.

Роуз склонила голову набок.

— Разве?

— Да. Это... Я просто заказывала вчера пряные мексиканские блюда. У меня всего лишь сильная изжога. Мне не нужен экзорцист. Лучше пару таблеток 'Мезима'.

— Ее змеиный язык произносит ложь! — провозгласил Малкольм.

— Сам ты змеиный, — уставилась на него Эдем. — А теперь или прекратите, или у вас будут большие неприятности.

Ну конечно. Это ведь прозвучало достаточно сурово?

— Обряд не прервется, пока я не закончу. — Малкольм вынул из кармана блокнот и перелистнул несколько страниц. — Sancte Michael Archangele, defende nos in praelio et colluctatione, quae nobis adversus principes et potestates…

— Эдем. — В голосе Дэррака — несмотря на то, что до Эдем он и так доносился немного искаженным — слышались паника и сдерживаемая боль.

— Прекратите это немедленно. — Эдем воззрилась на Роуз, которая смотрела на нее как-то странно.

— Она не совсем человек, — тихо произнесла та. — Она соприкоснулась с магией, и это придало демону дополнительные силы. Я не знаю, чем именно она отличается от простого человека. Малкольм, будь осторожен.

Роуз что, сумела почувствовать ее скромные экстрасенсорные способности? Но прежде чем Эдем успела потребовать ответа, Малкольм сгреб ее волосы в кулак и запрокинул голову, чтобы заглянуть ей в глаза.

— Так демон не единственное грязное создание в этой комнате. Возможно, именно этим ты его привлекла. Ты тоже дьявольское отродье.

— Убери от меня руки, — прорычала Эдем.

— Я могу помочь тебе, — настаивал тот, — но для этого нужно, чтобы ты была в ясном сознании и освободилась от его влияния.

Он отпустил ее волосы, но лишь затем, чтобы наотмашь ударить ладонью по щеке. Боли и потрясения хватило, чтобы выбросить все связные мысли о сопротивлении из головы.

— Малкольм, — резко сказала Роуз. — Это уже лишнее.

— Мама, пожалуйста. Дай мне просто сделать свою работу.

Роуз продолжала ее удерживать, когда Малкольм ударил Эдем по другой щеке. От силы оплеухи у нее зазвенело в ушах, а боль молнией пронзила череп, и в этот момент в дверь постучали.

Обернувшись, Эдем удивленно увидела вернувшегося Бена. Сквозь стеклянные двери он смотрел на происходящее. Их взгляды встретились.

Он дернул ручку, пытаясь войти, но дверь была заперта. Тогда он с силой ударил по ней кулаком.

'Должно быть, со стороны это выглядит не слишком хорошо', — рассеянно подумала Эдем, чувствуя одновременно и облегчение и тревогу из-за того, что у обряда изгнания появился