– Итак, позволь мне убедиться, что я поняла тебя правильно, – сердито произнесла Ровена. Она стоит ко мне спиной, ее маленькая фигурка дрожит от гнева. Временами Ро выглядит настоящей старухой. А иногда становится будто более подвижной от злости. Это странно. Спина прямая, будто кочергу проглотила, руки сжаты в кулаки. Длинные волосы заплетены в королевскую корону вокруг головы. Она носит официальную белую рясу Грандмистрис, украшенную символом нашего ордена – неправильный зеленый трилистник – которую она носит с тех пор, как темные силы вырвались на свободу. Я была удивлена, что она ждала так долго, чтобы разобраться со мной, но Ро была занята другими делами.
Она забрала мой меч.
Сейчас он лежит на ее столе. Лезвие сияет алебастровым светом, будто украденным прямо с небес – это мой свет – отражая отсветы дюжин лампочек, растыканных по всему кабинету, чтобы осветить каждый угол, каждую щелочку, каждую трещину. Когда Сфера взорвалась в Канун Дня всех Святых, высвободив Тени, мы оказались в ловушке, а этим скользким уродам удалось убить пятьдесят четыре из нас прежде, чем мы смогли достать достаточные количество ламп и фонариков, чтобы защититься.
Насколько мы знаем, их нельзя убить. Мой меч не может даже прикоснуться к ним. Свет лишь на время останавливает их, просто загоняет их глубже в любые темные щели, которые они могут найти. Наше аббатство оказалось под угрозой, но мы не уступим ни дюйма. Мы не позволим Теням войти в наш дом, чтобы превратить его в Темную Зону. Мы выследим их всех и выгоним к чертям подальше.
Вчера одна из них забралась в ботинок Сорчи. Клэр видела, как это случилось. По ее словам, едва Сорча надела ботинок, как ее одежда упала на пол, лишившись хозяйки. Когда мы перевернули ботинок вверх тормашками на солнечном свету, из него выпала обертка, похожая на бумагу, украшения, две зубные пломбы, а за ними вылезла Тень, которая сразу же развалилась на кучу кусков. Ни одна из нас теперь не обувается, пока хорошенько не вытрясет обувь и не посветит в нее фонариком. Я всегда ношу сандалии, даже когда холодно. Что поделаешь: обувь – смертельно опасная штука... Я усмехаюсь. У меня черный юмор. Поживите моей жизнью, и посмотрим, каким станет ваш.
Я смотрю на свой меч. Мои пальцы сжимают пустоту. Терпеть не могу, когда он не со мной.
Ровена поворачивается ко мне в облаке белых одежд и полосует меня острым, как нож для колки льда, взглядом. Я съеживаюсь. Я могла бы пошутить с Ровеной, назвать ее Ро и поболтать о том, какой холод собачий на улице, но это было бы ошибкой – с этой старухой лучше вести себя осторожно.
– Ты была рядом с Гроссмейстером и тремя принцами Невидимых и даже не вынула свой меч?
– Я не могла, – оправдываюсь я. – Я должна была выручить Мак. Я не могла рисковать – Мак могла погибнуть в борьбе.
– Какую часть фразы «живой или мертвой» ты не поняла?
Ну, очевидно, ту часть, где было «мертвой», но я не говорю этого.
– Она может отследить Книгу. Почему все забывают об этом?
– Молчи! Ты все поняла с того самого момента, как только взглянула на нее. Она предательница, а теперь еще и
Может, Мак и
– Убирайся! – кричит она. – Вон! Вон! Убирайся или я выкину тебя. – Она кричит все громче, показывая рукой на дверь. – Если ты такая умная и все знаешь сама – убирайся! Посмотрим, что у тебя выйдет, неблагодарное создание! Как будто я не сделала для тебя все, что смогла бы родная мать, и даже больше! Уезжай! Посмотрим, как долго ты проживешь там без меня!
Я старательно отвожу взгляд от меча. Нельзя выдать себя сейчас. Ро все замечает. Но если она достанет меня, я ударю ее мечом. Я смотрю на нее, изображая смятение и раскаяние. Они в моих глазах. Моя нижняя губа дрожит. Мы пристально смотрим друг на друга.
К тому времени, как все мышцы на моем лице орут от напряжения, с которым я старательно удерживаю идиотское выражение, взгляд Ро смягчается. Она делает глубокий вдох, выдыхает. Вздыхает и закрывает глаза.
– Ох, Дэни, Дэни, – причитает она, открывая глаза. – Когда ты поумнеешь? Когда умрешь? Я просто забочусь обо всех нас. Разве ты не доверяешь мне?
Я очень подозрительно отношусь к таким словам. Это означает верить, ни о чем не спрашивая. Однажды я это сделала.
– Простите, Ровена. – Я стараюсь говорить как можно смиреннее. Я склоняю голову. Я очень хочу получить свой меч обратно.
– Я вижу, что тебе небезразлична эта… эта…
– Мак, – подсказываю я, прежде чем она назовет ее каким-нибудь таким словом, которое выведет меня из себя.
– Но, клянусь, я никак не могу взять в толк, почему. – Повисла тяжелая пауза, и я знаю, что сейчас моя очередь говорить и оправдываться.
Я говорю ей все, что она хочет услышать. Я одинока, говорю я. Мак хорошо ко мне относилась. Я сожалею, что была настолько глупа. Я действительно пытаюсь стать человеком, которого вы хотите видеть, говорю я ей. Я постараюсь стать лучше.
Ро отпускает меня, но меч оставляет при себе. Что ж, ладно. Пока что. Я знаю, где он, и, если она не отдаст его мне в ближайшее время, я найду способ вернуть его, пусть даже придется пойти на убийство.
А пока у меня целая куча дел. Я супербыстрая, поэтому ношусь по окрестностям аббатства, собирая фонарики, лампочки, батарейки – целый список вещей. Кошмар, который мы видели в Дублине, еще не добрался сюда. У нас до сих пор есть электричество. Даже если бы и не было, то резервных генераторов у нас до усрачки. Наше аббатство полностью автономно. Собственные электричество, пища, вода. У нас есть все это.
Здесь я не заметила ни одного Невидимого. Похоже, они предпочитают город. Там больше пищи. Кэт думает, что они не придут в пригород, пока не сожрут город полностью, поэтому сейчас нам ничего не грозит, разве что долбаные Тени.
Время от времени я проверяю, как там Мак. Продолжаю попытки заставить ее поесть. У Рo есть ключ от ее камеры. Не знаю, зачем Ро запирать ее, если вокруг клетки Мак и так все эти заклятья, и она, похоже, даже ходить не может. Если вскоре у меня так и не выйдет накормить Мак, придется достать этот ключ. Я могу уговорить ее подползти к решеткам, но не могу заставить ее поесть через них.
Что мне действительно очень хочется знать, так где этот чертов В’лейн? Почему он не пришел за Мак? Почему не помешал принцам Невидимых изнасиловать ее? Я зову его, когда ношусь по округе, но если он и слышит мои вопли, то не отвечает мне. Думаю, Мак он тоже не ответит.
А Бэрронс? Он-то чем занят? Неужели Мак больше не нужна ему живой? Почему они все оставили ее, когда она больше всего нуждается в них?
Мужики.
Я выгружаю свою добычу в столовой.
Суперклей, фонарики, батарейки, скобы. Никто не обращает на меня внимания.
Поскольку мы работаем курьерами «Почтовой Службы Инкорпорэйтед» – это прикрытие для
