заблуждайтесь, Рожденный-Прежде! Точно так же, как люди разнятся между собой ростом, силой мышц, интеллектуальными способностями, так и психической силой мои современники наделены неравномерно.
— Это кажется мне справедливым и соответствует законам природы, которая никогда не сотворяла эквивалентов[97] ни в животном, ни в растительном мире.
— Вы меня великолепно понимаете, Сьен-Шунг! Вы утешили мою старость, ведь это большое счастье — обнаружить среди обломков старого мира такого разумного собеседника! Вы действительно опередили свое время!
— Увы, увы!
— Но вы только что произнесли слова: «психическая сила». Вы сказали, что десять тысяч лет тому назад кое-кто из ваших современников — мао-чинов — обладал даром, который и у нас-то редкость и в котором совершенно отказано современным мао-чинам.
— Я не сказал ничего, что было бы ложью, Тай Ляое, и сейчас докажу вам это.
— Я ни на секунду не усомнился в правдивости ваших слов, Сьен-Шунг! Я лишь хотел спросить, в чем отличие и сходство церебральных вашего века и нашего.
— Сходства немного, и то весьма отдаленное. Они были не более церебральными, чем все остальные люди, владели на весьма низком уровне той силой, увидев которую в вас я испытываю восхищение и зависть. Тем не менее факт неоспорим. Повторяю, не только в девятнадцатом веке, но и ранее существовали люди, наделенные способностью без видимой причины подниматься над землей, оставаться в таком положении и некоторое время парить в воздухе безо всякой опоры. Мы называли этот феномен словом «левитация»[98]. Я своими глазами видел в Индии, как пандиты, то есть озаренные или посвященные, медленно поднимались за счет одной лишь силы воли над землей и зависали в воздухе. Эти люди жили исключительно созерцательной жизнью, углублялись в себя, отрешались, насколько возможно, от внешнего мира и в какой-то момент им одним известными способами до последней крайности напрягали свои нервы, усиливали их чувствительность. Могу привести многочисленные примеры. Хотел бы остановиться на самых доказательных, на тех, которые были взяты под строжайший научный контроль, что исключало малейшую возможность мошенничества со стороны свидетелей или участников. Так вот, англичанин мистер Крукс, член лондонского Королевского общества, известный своими выдающимися открытиями в области химии, а также памятными опытами в области радиоактивности, неоднократно… Ах, Боже мой, я вам рассказываю про Королевское общество, про Лондон, про Англию, как будто говорю со своим современником… Воистину, мой рассудок с трудом постигает, как много воды утекло с тех пор…
— Вы рассказываете очень интересно, Сьен-Шунг! Поверьте, при этом воспроизведении прошлого я испытываю такое же наслаждение, какое вскоре испытаете вы, знакомясь с настоящим! Кроме того, я счастлив узнать, что среди живших тогда находились, несмотря на несовершенство, вернее, на значительно более низкий уровень развития их организма, люди, которые пусть хоть временно и частично, но все же были наделены даром, которым владеем мы. Будьте любезны, продолжайте.
— Ну так вот, мистер Крукс сумел с помощью простого, но очень хитроумно сделанного прибора зарегистрировать и измерить силу, развиваемую этими счастливчиками. При этом они не делали ни одного видимого глазу движения и, как казалось, даже не подозревали о такой значительной затрате своей энергии. А ведь точные приборы не лгут, у них нельзя вызвать галлюцинацию, не так ли?
— Вне всякого сомнения. А скажите-ка мне, Рожденный-Прежде, какова же была эта сила, которую вы считаете значительной?
— Достаточной, чтобы поднять человека на несколько сантиметров, а то и метров над землей. Аппаратура зафиксировала давление, в сто пятьдесят раз превышающее принятую единицу измерения[99].
— Превосходно. Каков, по вашему мнению, вес блока, на котором вы недавно проснулись?
— Он сделан из стекла или хрусталя, не так ли?
— Из хрусталя. Он тяжел, как по-вашему?
— Гм, от тысячи пятисот до двух тысяч килограммов… А может быть, и больше…
— Тогда смотрите.
Говоря это, старик медленно поднялся, потверже встал на ноги, слегка откинулся назад и коснулся растопыренными пальцами обеих рук огромного блока.
Легко можно себе представить удивление господина Синтеза, когда он увидел, что неподъемная масса сдвинулась и стала быстро скользить по изящным мозаикам пола, как будто ее тянул мощный механизм.
— Я могу, — как ни в чем не бывало продолжал старик, — по вашему желанию повернуть эту глыбу той или иной гранью.
— О, не надо. Я уже убедился, что и такой подвиг вам по плечу.
— Да, потому что наши силы, можно сказать, неисчерпаемы. Если я возьму вас двумя пальцами за запястье, то смогу сломать его или отсечь вам руку, как если бы ее придавил один из углов этого блока, который я передвигаю легким движением.
— Не сомневаюсь.
— Еще два слова, прежде чем оказать вам честь, которой вы вполне заслуживаете, и ознакомить вас с нашим миром. Как объяснили бы вы, жившие десять тысяч лет назад, этот феномен, ставший для нас теперь единственным способом жизни?
— Мы предположили бы, что эта сила, будучи чисто нервного происхождения, образует вокруг тела нечто вроде нервной атмосферы разной интенсивности, способной в поле своего действия придавать ускорение тяжелым предметам. Таким же образом, по нашему мнению, происходила левитация, или поднятие, человеческого тела: совершалось, так сказать, выталкивание тела землей, происходящее вследствие того, что человека со всех сторон окружала нервная атмосфера.
— Иного объяснения и быть не может, и я в свою очередь потрясен, услышав, что человек, живший в столь отдаленные времена, сформулировал суть этого явления с такой точностью.
— Тем не менее, несмотря на всю очевидность, большинство моих современников его отвергали.
— Неужели они были такими маловерами?
— Б?льшими, чем вы можете себе представить.
— Однако и в природе встречаются существа, наделенные совершенно особыми свойствами…
— Возьмем, к примеру, электрического ската, обладающего, так сказать, электрическим чувствованием, которое, соблюдая известные пропорции, можно приравнять к вышеупомянутой психической силе. Ведь вокруг ската электричество тоже образует некую особую наэлектризованную атмосферу.
— Вы совершенно правы, Сьен-Шунг. Однако оставим на время этот вопрос. Чувствуете ли вы себя в силах покинуть это место, где я имел счастье вас найти и предпринять обещанное мною путешествие? Ясность ума свидетельствует, что вы полностью пробудились от тысячелетнего сна, а это главное. Что касается физического состояния, то оно, думается, тоже вполне удовлетворительно. Будь вы даже слабее ребенка, и тогда, ничем не рискуя и не почувствовав усталости, смогли бы отправиться в путешествие, которое будет, не сомневаюсь, и легким и интересным.
— Дорогой Тай Ляое, целиком вручаю себя в ваши руки.
— «Вручаю себя в ваши руки» — как точно сказано! Вы и не представляете, насколько метко попали в цель!
Четверо церебралов (так их про себя величал господин Синтез, или Сьен-Шунг, как его теперь называли) медленно приближались к двум собеседникам. Так как швед умерил силу своего звучного голоса и не вносил больше никакого разлада в сверхчувствительные и субтильные [100] организмы, подошедшие столпились вокруг и стали разглядывать незнакомца с дружелюбным любопытством.
Тай Ляое что-то прошелестел, большеголовые подошли еще ближе к господину Синтезу и, согнув руки в локтях, стали легко касаться тела.
Под воздействием этих почти не ощутимых прикосновений он с восторгом почувствовал, что оторвался от пола и медленно поднимается в центре группы ввысь.
От волнения старик утратил свое обычное хладнокровие.
