Мы как-то нехорошо говорили по телефону. Я так рад тебя видеть. Ты чудно выглядишь.
Она. Ты говоришь об этом так удивленно, будто мне семьдесят лет.
Секретарша (входит, с удовольствием). К вам насчет майского КВН Троянкин пришел.
Мужчина. Конечно, конечно…
Троянкин (входя). Здрасьте, Кирилл Палыч! Значит, такая задумка. Я подойду к Гаврилину и молча отрежу у него волосы. После этого задам вопрос команде Люберец: «Названию какой оперы соответствует данная сцена?»
Мужчина. Ну?
Троянкин. «Самсон и Далила».
Мужчина. А Гаврилин даст тебе волосы отрезать?
Троянкин. А ему все равно на лето стричься. И еще другая задумка. В каком произведении в наличии одно убийство и три покушения? В детской сказке «Колобок». Там Колобка хотят съесть…
Мужчина. Не сразу, Троянкин. Я над волосами Гаврилина сначала подумаю. Мы с вами завтра подробнее встретимся.
Троянкин уходит.
Должны выиграть у Люберец. Это важно морально.
Она хохочет.
Не говори, неделю в этом кабинете сижу, такой жлобяра стал. Ору, грублю, кричу — производственник!
Она покатывается от смеха.
Перестань! Я теперь тихой наукой, наверно, заниматься больше не смогу. Привык к деятельности. Телефон даже дома не затихает. Привыкаешь к ощущению постоянной нужности. Азарт!
Она. Как тебе нравится играть в эту игру. Как все нерешительные люди, ты обожаешь ощущение власти.
Секретарша (входя). Извините, пожалуйста. (Кладет бумаги)
Мужчина. Ничего, ничего. У нас никакого особенного разговора нету. (Подписывает)
Секретарша уходит.
Здесь мы все равно не поговорим. Я позвоню тебе сегодня ровно в семь. И мы встретимся…
Она. Скажи, тебе хоть самому все это смешно?
Мужчина. Ты о чем?
Она. Ну, ну, ну…
Мужчина (достал бумагу). Я сейчас тебе прочту Это из Дагестана. «Начальнику управления от фельдшера Турсункулова анонимка». Смешно, да? Фельдшер Турсункулов решил, что анонимка — это разновидность документа, вроде заявления. Простодушные люди в Дагестане. А у нас здесь куда менее. Но порой той же разновидностью балуются, только без подписи… Так вот, пока я не очутился в этом кабинете, всем было до лампочки, что со мной происходит. А теперь сто глаз со всех сторон на меня смотрят. Пить нельзя. С тобой встречаться не следует. Это не нужно. То не рекомендуется. Я весь запрещен. Прометей передо мной — мальчик. Его клевал один орел. А меня тут с десяток. Притом разве это орлы, это — вороны! Сегодня на летучке мне вдруг ни с того ни с сего рассказали про какого-то икрянщика Бравикова. Старику за восемьдесят, и он не хотел передать свой опыт, как получает икру. Испугались, что так и умрет без передачи опыта, и приставили к нему девушку-помощницу подсматривать. Через месяц он бросил свою старуху и женился на девке. И вышло у меня моральное разложение. Вот этот анекдотец мне со значением рассказали. Дескать, не угодно ль этот финик вам принять. Что ты молчишь? Вчера секретарша вошла ко мне с книгой. Спрашиваю, что читаете. «Анну Каренину», говорит, и добавляет: «А в том обществе свое рацзерно было, которое и нам перенять следует: я имею в виду единодушное осуждение порока». И все тоже со значением.
Она хохочет.
Перестань так смеяться! Я рассказываю это тебе!
Она (сухо и спокойно). Не надо мне это рассказывать. Я уезжаю завтра.
Мужчина. Куда?
Она. На Каспий. Мне следует переменить обстановку. Ты оформишь командировку. Там есть наше судно…
Мужчина. А чем ты будешь там заниматься?
Она. Все тем же — морским дном.
Мужчина. Послушай, я все оформлю и помогу добраться. Но… (Вдруг) А может, в этом есть сермяжная правда. Я как раз освоюсь с новым местом. Ты за это время…
Она. Молодец! Я знала, что ты это скажешь. (Засмеялась.) Ты будешь то-ско-вать… Ах, как ты будешь… тосковать!
Мужчина. Я…
Она. Мы не будем сначала.
Мужчина. Да… (Стараясь задумчиво.) Как же тебе добраться туда?..
Она. Как ты торопишься.
Мужчина. Но ты ведь сама просила.
Она. Да. Это я сама.
Вошла Секретарша.
Мужчина. Соедините по срочному с Махачкалой. Узнайте, где летчик Тарелкин. (Подписывает бумагу.) Горный орел Тарелкин. Садится в горах на любую площадку в четыреста метров. Доставит куда угодно. Завидую вам — Каспийские острова. Я родился в Москве. Большие города не могут быть родиной. На Каспийских островах я прожил год после распределения. Там — моя настоящая родина. (Подписывает бумаги.) Старухи по вечерам на крышах стоят. Высматривают лодочки своих стариков. Табун одичалых лошадей в камышах. Ночью — их брачные пляски. Идиллия! Не так живем. Придется в старости, как англичанки, от всей этой суеты сесть в лодку и уехать, через океан. И наконец спокойно подумать, впервые за всю жизнь.
Она хохочет, жутко хохочет. Секретарша выходит.
Перестань так смеяться. Я уже просил. Я говорю ужасные слова. Я знаю. Просто я не могу здесь с тобой разговаривать.
Пауза.
Секретарша (входит) Была утром радиограмма. Тарелкин должен доставить на остров Чечень директора рыбзавода. Но там плохая видимость, и он третьи сутки не может сесть. Все летает над островом вместе с директором. (Уходит)
Она. Странно. С моим везением я должна быть там, в кабине с Тарелкиным и с директором.
Мужчина. Мы отложим все дела. Значит, сегодня в семь.
Она. Ну-ну-ну. Ты отлично знаешь — ни сегодня в семь, и никогда больше…
Мужчина. Ты…
Входит Секретарша.
(Секретарше, грубо) В чем дело?
