Солнце любви [Киноновелла]

ФЛОРИО (в роли Олоферна). Уилл представил свой портрет!

УИЛЛ. О, Флорио, как и ваш. Не вы ли утверждаете в вашей книге: «Венеция, Венеция, кто тебя не видит, не может тебя оценить»?

ФЛОРИО. Не спорю с вами, Уилл. Мы с вами еще поговорим. Теперь ваша речь - о красоте Розалины, разумеется, хотя король говорит, что ее лицо смолы чернее.

             УИЛЛ (в роли Бирона)
Без Розалины, - или я не я, -
Навеки б тьма вселенную сокрыла.
Все краски, слив сверкание свое,
Украсили собой ее ланиты.
Так совершенна красота ее,
Что в ней одной все совершенства слиты...
Лет пятьдесят из сотни с плеч долой
Отшельник, заглянув ей в очи, сбросит
И, к детству возвращенный красотой,
Не костылей, а помочей попросит.
Как солнце, блеск всему дает она.

Мэри Фиттон вспыхивает вся и убегает в сторону.

ФЛОРИО. Я-то думаю, что школьным учителем были вы, не я.

УИЛЛ (смеется). А теперь, вместо явления девяти героев древности, мы послушаем Весну и Зиму.

Это его воспоминания из детства в городке среди лугов и лесов, что всплывает, когда ты влюблен, - возникают виды вокруг Стратфорда.

Выходит Хор (это Уилли изображает Весну, а сэр Томас - Зиму).

              ВЕСНА

 Когда фиалка голубая,

И желтый дрог, и львиный зев,

И маргаритка полевая

Цветут, луга ковром одев,

Тогда насмешливо кукушки

Кричат мужьям с лесной опушки:

             Ку-ку!

Ку-ку! Ку-ку! Опасный звук!

Приводит он мужей в испуг... и т. д.

             ЗИМА

Когда свисают с крыши льдинки,

И дует Дик-пастух в кулак,

И леденеют сливки в крынке,

И разжигает Том очаг,

И тропы занесло снегами,

Тогда сова кричит ночами:

              У-гу!

У-гу! У-угу! Приятный зов,

Коль суп у толстой Джен готов... и т. д.

После увеселений в парке Шекспир и Мэри Фиттон находят, наконец, уединение... Поцелуи и объятия...

УИЛЛ. Я уж думал, не увижу вас.

МОЛЛИ. Я могла приехать лишь тогда, когда вслед за вами все в округе стали ожидать приезда актеров, наконец прошел слух, и все стали съезжаться в Кошэме. Вот я здесь!

УИЛЛ. Чудесно!

МОЛЛИ. Уилл, но как я попала в пьесу «Бесплодные усилия любви», сыгранные на свадьбе графа Эссекса?

УИЛЛ. Судьба, я думаю, Молли. Мне все кажется, что я давно вас знаю.

МОЛЛИ. Но вы же надо мною посмеялись!

УИЛЛ. О, нет! Я облик ваш вознес до неба, с сияньем звезд в ночи благоуханной.

МОЛЛИ. Могу ль поверить вам? Ведь вы насмешник...

УИЛЛ. Мне юность возвращает красота, столь яркая и нежная до страсти, с волнением любви и негой вдохновенья...

МОЛЛИ. Вы влюблены? И это не игра?

УИЛЛ. Как взор ваш не игра, а окна счастья.

МОЛЛИ. Как окна в доме, где, увы, нет счастья.

УИЛЛ. Как счастья нет, когда вы воплощенье самой Венеры, женственности дивной?

МОЛЛИ. Вы первый, кто возносит облик мой. Могу ль поверить я, что это правда?

УИЛЛ. Весь мир заставлю я поверить в это!

МОЛЛИ. Мне кажется, мы заблудились с вами.

УИЛЛ. Мы заблудились? Значит, мы одни.

МОЛЛИ. Мне страшно! Скоро ночь.

УИЛЛ. Еще не скоро. Пусть Фаэтон уронит в море солнце, и ночь придет до времени, ночь счастья.

МОЛЛИ. Вы завели меня нарочно в глушь?

УИЛЛ. Нет, вы меня вели; я здесь впервые и мало троп заветных исходил, где вы прошли и образ ваш витал, то прячась, то показываясь в свете, как нимфа то в тунике, то без оной...

МОЛЛИ. Как! Обнаженной вовсе? Это я? Ах, это сон! Но даже и во сне я не должна уединяться с вами.

УИЛЛ. С актером?

МОЛЛИ. Нет, с поэтом и... сатиром, который в леди видит нимфу...

УИЛЛ. Да! Прекрасный случай для любовной связи.

МОЛЛИ. Смеетесь?

УИЛЛ. Да.

МОЛЛИ. Как «да»?

УИЛЛ. Но не над вами. Как я влюблен, и вы ведь влюблены с полуулыбкой губ и глаз сокрытых и с грацией прелестной нимфы юной, и луг влюблен, цветами расцветая, с тропинками влюбленных без конца.

МОЛЛИ. Куда они ведут?

УИЛЛ. В Эдем.

Выходят к охотничьему домику.