до того, как сама осознала. Именно это вынудило меня так сильно выкачать Биллингса. Этого не могло произойти, если только их не обратил кто-то, связанный с Жан-Клодом. Если было не достаточно того, что их Мастер принадлежал к одной лини крови с Жан-Клодом, означало ли это, что кто-то из наших людей, накрепко связанный с нами клятвой крови, сотворил этот чудовищный поступок? А чудовищным он и был. Шестеро из оставшихся вампиров были подростками, либо еще младше, где-то лет десяти-двенадцати. Они все были детьми, все слишком молоды для подобного вторичного скачка в росте. Их всех обратили еще до того, как они успели распрощаться с переходным возрастом. Обращение детей было под запретом, а их лица, взиравшие на меня, напоминали ту самую запретную черту, и все они не так давно умерли. Твою ж мать, дважды — твою мать.
Я посмотрела дальше мимо детей, что были передо мной, со взрослыми дела обстояли не лучше. Некоторые женщины скорее наводили на мысли, что им бы печь печенье для собраний скаутов и паковать сумки для семейных путешествий, а не сидеть здесь, будучи закованными в наручники и сверкать клыками. Некоторые из этих людей были не в форме, а то и вообще с лишним весом. То, что превращение в вампира обеспечивало вам стройность, было мифом. Некоторые слабые вампиры оставались именно в такой форме, в какой находились при смерти, навеки застывая в том виде, в каком и были, поэтому если собираетесь стать вампиром, для начала вам не помешало бы сбросить несколько лишних килограмм. Вампиры некоторых линий крови могли менять свой облик после смерти. Я видела, как они прикидывались более мускулистыми в спортзале, но понятия не имела, насколько сильно они могли менять себя после смерти. «Добровольно ли эти люди стали вампирами или их кто принудил?» Если их принудили, тогда это было поистине ужасное преступление. Я с радостью прикончу вампира, который их сотворил.
Затем всю эту метафизику перекрыло мое сознание копа, и я поняла, что веду себя глупо, отвлекаясь на нее — именно поэтому полицейские стали ставить в напарники одного нормального копа и одного сверхнормального, таким образом, имел место банальный двойной контроль. Черт!
Я отвернулась от вампиров и поспешила к полицейским и Смиту.
— Вампиры голодные! Они не кормились сегодня ночью.
Один из ребят в форме посмотрел на меня, в его взгляде читался весь тот цинизм, который приобретаешь работая в полиции. В районе талии у него скопилось лишних килограмм этак двадцать, но по его глазам были видны годы опыта, которыми можно было компенсировать нехватку скорости и атлетизма, если дать ему в напарники умеющего бегать салагу.
— Должно быть, они все-таки кормились. Ты видела, что они сотворили с Меллиганом.
— Если Анита говорит, что они не кормились, значит — не кормились. Она знает немертвых, — встрял Смит.
Я взглянула на его именную нашивку и ответила:
— Именно, Ульрих; если эти ребята не поели, значит, мы упустили тех, кто это сделал.
— Не понимаю, — качая головой, сказал коп помоложе. У него были короткие каштановые волосы, глаза в тон, и стройная фигура атлета. Те самые мускулы в пару мозгам его напарника.
Ульрих понял. Он расстегнул кобуру и взялся за рукоять пистолета:
— Тело было теплым. Они все еще здесь, Миз[10] Эксперт по вампирам?
— Не знаю. Когда тут так много вампиров, мое паучье чутье слишком перегружено, а для того, чтобы попытаться скрыть их присутствие, с ними должен быть, достаточно сильный для такого трюка мастер вампиров.
Про себя я добавила: «Достаточно сильный, чтобы скрыть столь бурную деятельность от Жан-Клода, Мастера Сент-Луиса».
Став Мастером, вампир обретал большую власть над недвижимостью где жил, и над пребывавшими там вампирами, поэтому либо этот отступник-вампир был охуенно силен, либо настолько хорош в умении скрываться под самым носом, что это самое умение уже можно было приравнять к сверхспособности.
— Ловушка? — спросил Смит.
— Не знаю, но они оставили этих вампиров здесь, чтобы те взяли на себя вину за содеянное. Мастер вампиров не станет растрачивать столько живых ресурсов без уважительной причины.
— Может они рассчитывали, что мы клюнем на это, — ответил Смит, — и они окажутся не причем.
— Только если бы мы убили их без предупреждения, — уточнила я.
— У Вас и правда репутация той, кто сначала стреляет, маршал Блэйк, — добавил Ульрих.
С этим поспорить я не могла. Не на это ли рассчитывали вампиры, что я просто перебью всех, находящихся в здании? Если таков был их замысел, тогда репутация у меня была еще хуже, чем я представляла. Даже не знаю, радоваться мне или расстраиваться по этому поводу. Ты крут ровно настолько, насколько весома угроза, которую ты представляешь; видимо угроза от меня всецело потрясала.
Пока мы разговаривали, вернулся Зебровски.
— Анита, нам нужно поговорить о Биллингсе. — Он выглядел очень серьезным.
Я кивнула.
— Согласна, но позже. — Я рассказала ему о том, что вампиры не кормились.
— Как тот серийный убийца, оставлявший несколько вампиров, чтобы те брали на себя вину за его убийства несколько лет назад?
Я кивнула:
— Может быть, но тогда законы были другие; для СВАТа и меня горел зеленый свет, и не было других легальных вариантов, кроме как воспользоваться правом стрелять. Теперь у нас имеются варианты.
— Скажи это жене Меллигана, — сказал Ульрих.
Я снова кивнула.
— Если они пособничали в убийстве Меллигана и другого офицера, тогда я с удовольствием покончу с их жизнями, но мне хотелось бы удостовериться, что я пущу пулю между парой виновных глаз.
— Вы не просто стреляете им между глаз, — возразил его напарник.
Я глянула на его бейдж.
— Стивенс, верно?
Он кивнул.
— Да, вы правы, и еще один выстрел в сердце, после чего оно вырывается и далее идет обезглавливание.
Его глаза широко распахнулись.
— Боже.
— Хотелось бы вам пустить пулю в их мозги, когда они скованы и смотрят на вас?
Он посмотрел на меня с растущим ужасом в глазах.
— Иисусе. — Он перевел взгляд на вампиров. — Они выглядят как мои бабушка с дедушкой, и дети.
Я обернулась и тоже взглянула на вампиров, Стивенс оказался абсолютно прав. Если не брать во внимание тела тех двоих мужчин и тех двоих подростков, что мы убили, они все походили скорее на детей, стариков, и мамаш, таскающих своих детишек по различным секциям. Я никогда прежде не видела сборища вампиров в одном месте и в одно время, которые выглядели бы обыденней. Даже в Церкви Вечной Жизни, вампирской церкви, не встретишь такого количества пожилых и детей. Никто не хочет оказаться запертым в теле подростка или пенсионера; в первом случае — это было слишком рано, во втором — слишком поздно, чтобы мечтать о вечной жизни в телах, что сейчас сидели на полу.
Я наклонилась к Зебровски и прошептала:
— Я никогда не видела так много пожилых вампиров и детей в одном месте.
— И что это означает? — спросил он.
— Не знаю.
— Для эксперта по вампирам ты чертовски многого не знаешь, — произнес Ульрих.
Хотелось бы с ним поспорить, но не могла.
