Придорожная закусочная, или Они все так делают: Комедия

задерживайтесь.

Курт. Что вы имеете в виду под памятью?

Официант. Узнаете, когда выйдете наружу.

Герберт. Попробуем. Но мы боимся, что с профи не захотят иметь дела.

Курт. Нам не нужны эксперименты с нашим вентилем. Они могут закончиться плачевно. Не лучше ли сначала проверить здесь, получится ли у нас что-нибудь там?

Официант. Это истинный дух, из которого вышли многие значительные фигуры прошлого. А сейчас освежитесь и подкрепитесь, господа! Симпатия — это всё! Ее не заменить банальной анальной игрой, запомните это!

Он быстрыми движениями вываливает на стол еду, поливает ее тугой желтой струей и уходит. Курт и Герберт склоняются над столиком и принимаются есть.

Курт. Но мы же приобрели проездной билет!

Герберт. Твоя узкоколейка ведет тебя прямо к женщине, и она вдруг возникает еще до того, как поднялся твой сигнал. Но мы-то к этому не привыкли! Она молчит, как рыба, и только потом, как это всегда бывает с женщинами, начинает рассказывать о своих увлечениях, которые полностью совпадают с твоими! Спорт. Культура. Искусство. Но ее половой орган никак не хочет заводиться. Отбушевал. Иссяк. Фиаско.

Герберт. Это мне знакомо. На моем фитиле еще скворчит жир, а она вдруг произносит мое имя. Говорит, что влюбилась в меня еще два дня тому назад, но мне об этом не сказала.

Курт. Просто женщины делают только то, что требуется именно им.

Герберт. И считают, что это для них главное. Потому что оттуда, из них, выходят люди.

Курт. Да, природе надо много влаги.

Некто проходит мимо и незаметно уносит оставшийся багаж. На него не обращают внимания.

Курт. Я проделываю это уже много лет. Изольда всякий раз входит в сумрачную деревню, о которой она целый час рассказывала накануне. Отпирается дверь, но Изольда, прислонившись к стене, застывает на месте. Отказывается принимать мое ружьецо. Неприятное чувство. Такое, будто официанта вдруг вырвало тебе на стол.

Герберт. А как они набрасываются на тебя в темноте! По крайней мере, о наших масштабах можно судить по нашим автомобилям.

Курт. Да, автомобиль — вот истинное мерило. Сразу видно, чего мы стоим. (Вскакивает, выглядывает наружу, снова садится за стол.)

Герберт. Да, он у нас действительно большой. Все еще стоит на месте?

Курт. Стоит. Или, к примеру, возьмем день стирки. Она не позволяет домработнице стирать мое белье, стирает сама. В доказательство своей любви. Но я все время слышу, как она спрашивает, какая вещь белая, а какая цветная. Не может разобраться сама, требуется руководство по применению. Зато она уверена, что знает меня, как свои пять пальцев.

Герберт. А когда мы оказываемся в сумрачной тишине наших чувств, вдруг обнаруживается, что они могут громко кричать.

Курт. Как-то раз в гостиничном номере одна женщина сказала мне по- английски, что это наверняка я нарушил своими криками тишину ночи.

Герберт. Давно пора нашему низу взять нас в свои объятия.

Курт. Такое чувство, будто кто-то фиксирует наши нарушения супружеской верности. Мы уже не верим самим себе!

Герберт. Или возьмем Нину и Барбару, с которыми я познакомился в фитнес-клубе. Между ними и мной уже целых два года ничего не происходит, так как мы каждый раз встречаемся не до, а после занятий спортом и чувствуем себя совершенно измотанными.

Наступает черед зверей. Два огромных зверя входят, словно тотемы, в закусочную. Все смотрят на них, только Курт и Герберт по-прежнему выглядывают наружу, проверяя, на месте ли их автомобили. Некоторое время спустя они достают карманные шахматы и начинают игру. Мужчины-звери весьма крупные, они ходят на каблуках-платформах. Медведь невероятно толст. Лось худ и высок. На вид они кажутся грозными, словно истуканы, но разговаривают в тоне легкой беседы. События за стеклянными дверьми становятся все более бурными.

Лось. Есть свободные места?

Медведь. Похоже, есть. Вам что, обещали наделить вас способностью говорить? И вы эту способность уже обрели?

Лось. Да. Я выражаю себя, так как во мне много чего накопилось. С помощью языка я создаю себя. Ужасная ситуация!

Медведь. Я считаю, вы создаете себя очень даже прилично.

Лось. Ты можешь назвать нам свою профессию? И сделать рукой соответствующий жест?

Медведь. Я представитель фирмы строительных машин, которые производит одна торгово-промышленная компания Европейского сообщества. Даже вообразить трудно, что кто-то возьмется делать такие машины! Чаще всего я бываю за границей, в Венгрии, Польше, других странах, названия которых я так и не смог запомнить. А также в новых землях старой Федеративной республики.

Лось. Прекрасно, что эти славные страны так долго ждали, причем именно нас.

Медведь. Они ждали, чтобы мы научили их радоваться жизни на их собственной земле.

Лось. Я тоже представитель, представляю фирму офисного оборудования. Развлекаться и трахаться! Развлекаться и трахаться!

Медведь. Если речь — достижение человека, то эти удивительные машины — нечто сверхчеловеческое. И кто только их изобрел? Ведь прежде всего женщины входят в себя со своими речами, а выходят из себя с пустыми руками.

Лось. Да, с жизнью души не так-то просто окончательно справиться. Но с помощью офисной техники можно выйти за пределы человеческих возможностей!

Медведь. Просто замечательно, как вы выстроили свое тело!

Лось. Просто замечательно, как вы соорудили себя!

Медведь. Странам, в которые мы входим, не мешает оглянуться на свое гиблое прошлое. Кое-кто уже наловчился это делать: вспрыснул и тут же остановился.

Лось. Запад начал с игры языком. Это была ошибка.

Медведь. Потом они взяли свою судьбу в собственные руки. И теперь не знают удержу! Столько лишних телодвижений, и все для того, чтобы отдаться первому встречному.

Лось. А потом явились мы. Все как следует обдумав, с выгодными предложениями.

Медведь. Если они будут вести себя разумно, то так и останутся потребительским раем, каким являются сегодня. Раем, в котором каждая шутка свидетельствует об отличном состоянии духа.

Лось. Мороженое тутси-фрутси.

Медведь. Моя фирма поставляет им оборудование, которого у них никогда не было. С его помощью они могут выдавить из себя то последнее, что мы у них еще не взяли.

Лось. Новый, соответствующий их понятиям, зал ожидания. Сидят в привокзальных ресторанчиках, бросаются сами или позволяют другим бросать себя на мусорную свалку. Населенные пункты заново обмериваются, только бы этим злым существам нашлось местечко для