идет не отсюда. Она снова вышла в коридор и прислушалась. Похоже, что телефон звонит из спальни. Надежда занервничала и бросилась в спальню — если трезвонят так долго, значит, очень нужно.
В обозримом пространстве телефонной трубки не было. Надежда обшарила комод и прикроватные тумбочки, открыла дверцу встроенного шкафа. Нету.
Тогда Надежда рывком сорвала покрывало с кровати и зарылась в подушки, как собака зарывается в кучу прошлогодних листьев. Никакого эффекта. И только тогда до Надежды дошло, что звонок доносится из-под кровати.
Кровать была большая, двуспальная, очень широкая. Надежда со стоном легла на пол и отогнула покрывало. Так и есть, трубка валялась посредине.
— Бейсик, я убью тебя! — заорала Надежда.
Но прежде чем осуществить эту угрозу, следовало поговорить по телефону.
Охая и ругаясь сквозь зубы, Надежда вытянула руку и попыталась достать телефон. Не получилось, она сумела только отпихнуть его в противоположную сторону. Пришлось вылезать, обходить кровать, в результате чего Надежда ушибла ногу о спинку, но зато наконец ухватила этот чертов телефон.
— Да! — закричала она. — Слушаю!
— Ну ты и спать здорова, — хмыкнул на том конце очень знакомый голос. — Надежда, всю жизнь проспишь!
Звонил старый приятель Игорь, замечательный художник и хороший человек. Надежда дружила с ним с незапамятных времен, точнее, подружились они с его женой Галкой, но это было так давно, что они уже забыли, кто там был первый.
— Ой, да ладно, — недовольно буркнула Надежда, — а то ты меня не знаешь. Это кот, скотина, трубку под кровать запихал!
— Вот я и удивился, — посмеивался Игорь, — знаю тебя как женщину активную и трудолюбивую, а тут такое…
Разумеется, Гарик говорил не голословно. Была у них с Надеждой общая тайна.
Года три назад довелось им вместе участвовать в одном сложном и запутанном деле. Это случилось, когда украли из Эрмитажа картину известного французского художника[1]. Дело тогда было громкое, как сейчас говорят — резонансное, СМИ кричали о нем очень долго, милиция старалась вовсю, поэтому Надежда с Гариком сидели тихо как мышки и даже между собой старались об этом случае не упоминать.
— Как живешь, Надя? — спрашивал Гарик. — Все здоровы?
— Угу, — односложно отвечала Надежда, давая тем самым понять собеседнику, чтобы отбросил всякие посторонние разговоры и переходил прямо к делу. Он понял ее правильно.
— Я чего звоню-то? — сказал он после короткой паузы. — У меня Галька рехнулась.
— Да ну? — удивилась Надежда. — Как это?
— А вот так просто. Надумала, понимаешь, морду лица себе перекроить!
— Подтяжку, что ли, сделала? — ахнула Надежда Николаевна. — С чего это она вдруг?
— А она, понимаешь, насмотрелась телевизора, да начиталась журналов разных, вот и решила идти в ногу со временем, — зло сказал Игорь. — Я ведь теперь модным стал, ты не знала?
— Да знала, ты же нас с Сашей на выставку свою приглашал…
— Вот, а тут пошли приемы разные, вернисажи, тусовки, суаре эти, чтоб их совсем… Короче, поглядела она на модную публику — все, говорит, молодые, красивые, одна я как дура с морщинами. В Москве выставка была… Ну, после того она вообще с катушек сошла. Я, конечно, свое слово сказал — зачем, говорю, тебе это надо? Я свою жену и с морщинами люблю. Запретил, в общем, — здоровье дороже. Она вроде сперва послушалась, а потом вот что удумала.
Надежда уселась на кровать и стала слушать.
Галина была женщиной не то чтобы решительной, но несколько упрямой. И именно в этом случае мнение мужа проигнорировала. Подумала, что он, как все мужчины, мало понимает в женской внешности. Дождавшись, когда Игорь отбудет в очередную творческую командировку, его женушка, договорившись заранее, легла в клинику на пластику. А мужу сказала, что поедет отдохнуть в пансионат — какие-то там СПА-процедуры и общая чистка организма.
Но все пошло не по плану. Сначала в клинике некстати прорвало трубы, поэтому операцию отложили на три дня. Потом у Галки оказалось неприятие какого-то препарата, пока выяснили, снова задержка. И наконец, когда сделали все, на что подряжались, заживает все плохо, и теперь она проведет в клинике еще две недели.
— А она, понимаешь, со мной не разговаривает, говорит, что мобильный сломался, — жаловался Игорь.
— А ты откуда про это все узнал? — поинтересовалась Надежда Николаевна.
— А я подслушал, как она Машке жаловалась. Машка с «моджахедами» к нам как раз приехала, с Галкой по телефону говорила, я трубку параллельную взял…
Моджахедами Гарик называл двух своих внуков-близнецов девяти с половиной лет. Надежда с ними общалась редко, но успела убедиться, что дедушка в данном случае прав, прозвище вполне соответствовало действительности.
— Надя, — в голосе приятеля появились просительные нотки, — Надя, ты бы съездила ее проведать, а? Узнаешь там на месте, что и как… Вдруг и правда осложнения какие-то? Тогда тревогу бить надо, я приеду, ее из этой клиники дурацкой заберу, найду врача хорошего. Надо будет — в Германию поедем!
— Да как же я поеду? — растерялась Надежда. — Меня и в клинику эту не пустят…
В дальнейшем разговоре выяснилось, что тут как раз все просто. Клиника находится в области, километров за двести от Петербурга. Предприимчивый хозяин выстроил целый комплекс новых зданий, правильно рассчитав, что ради такого случая дамы поедут к нему хоть на край света. Ведь накладных расходов гораздо меньше, чем за границей, стало быть, все гораздо дешевле. Опять же, в такой глуши гарантируется полная анонимность. Не все ведь хотят рассказывать подробности о том, что они сделали со своими лицами и фигурами.
А неподалеку от клиники находится небольшой старинный городок Козодоев. И там какой-то ушлый предприниматель тоже организовал пансионат. Потому что бывают случаи, когда нужно сделать перерыв между операциями. И вот, чтобы домой не тащиться, поскольку люди в клинику приезжают не только из Петербурга, но и из Москвы, а также из других городов нашей бескрайней страны, некоторые на это время переезжают в этот пансионат в Козодоеве, поскольку там гораздо дешевле, чем в гостинице при клинике, да и опять же, гостиница не резиновая, всех желающих вместить не может.
И Галина тоже живет сейчас в пансионате.
— Поезжай, Надя, а? — просил Игорь. — Машка не может «моджахедов» бросить, а если я поеду и ее в таком виде увижу, она мне этого никогда не простит. Подружки опять же растреплют по всему городу, а ты — женщина неболтливая, я знаю…
— Это точно… — поддакнула Надежда, и Игорь, обрадовавшись, что она согласилась, быстренько отключился, переадресовав ее к дочери на предмет выяснения адреса пансионата.
Надежда покрутила головой и села на кровать. Вот оборотная сторона ее положения домохозяйки! Все друзья и знакомые думают, что ей совершенно нечего делать, поэтому задают ей тысячи заданий! Вот и Игорь, если бы знал, что Надежда с утра до вечера на работе, ему бы и в голову не пришло к ней обращаться с такой просьбой!
На кровать вспрыгнул кот. Он опасливо поглядел на Надежду, готовясь в любой момент дать деру, если хозяйка вспомнит про спрятанный телефон. Надежда, однако, рассеянно погладила кота по загривку и даже не заметила, когда он стал топтаться на новом покрывале.
Надежда подумала еще немного и поняла, что ей нужно ехать. Потому что если, не дай Бог, с Галкой что случится, она этого себе никогда не простит.
У Галкиной дочки сначала было занято, а потом, когда сняли трубку, Надежда едва не оглохла от грохота и визга.
— Что это у тебя, Маша? — спросила она невольно.
— Дерутся, — ответила Машка спокойно, за девять с половиной лет она закалилась, как булатная сталь.
