Было уже за полночь. Солдаты ушли. Одна за другой закрывались лавки. Погасли огни. Воцарилась тишина. Окутанная белесой дымкой луна залила светом заснувший город. Засверкали высокие металлические кровли домов. Огромные дворцы бросали на дорогу мрачные тени.
Юродивый, выбрав место поудобней, улегся прямо на землю. Он уже почти засыпал, когда в глубокой тишине улицы послышались шаги. Кто-то тронул нищего за плечо, и мужской голос произнес:
— Нам нужен ночлег…
Старик захохотал.
— Спрашивать о ночлеге у бездомного бродяги? Разве в городе мало богатых домов и именитых горожан! А? Где твоя голова, дуралей?
Пришелец в испуге отступил назад. Только теперь он различил в неясном свете луны страшный облик юродивого.
Старик хрипло говорил:
— Ты не можешь отличить человека от камня? Неужели, чтобы переночевать на улице, нужно чье-то позволение?
Он захихикал и обвел рукой пространство вокруг себя.
— Весь город в твоем распоряжении! Располагайся где хочешь, никто тебе не воспрепятствует!
Мужчина нерешительно взглянул на свою спутницу.
— Мы очень устали, — сказала она, преодолев страх. — Деревни встречались редко. Дорога ужасная… Мы боялись диких зверей и разбойников… И теперь не знаем, что делать…
Юродивый неожиданно смягчился.
— Кто вы?
— Мы из страны дравидов Кикат, что лежит к северу от Мохенджо-Даро… — устало ответил мужчина.
— Кикат? Знаю! Это юго-восточнее Хараппы. Кират, Шамбху, Пания — я всюду побывал… Да, я знаю Кикат! Там нет такой распущенности, как здесь. Но, по мне, лучше разврат, чем застой и затхлость! По крайней мере, видишь сколь велико человеческое неразумие…
— Нам пришлось все бросить и уйти, — сказала молодая женщина.
— Разве для любви там мало места? — засмеялся юродивый. — Или для того, чтобы любить друг друга, вам понадобилось еще что-то? Ради чего вы поступили так безрассудно?
— Правителю нашей страны приглянулась Вeни, — с горечью ответил пришелец. — И нам пришлось бежать, иначе он убил бы нас…
— Нет! — возразил старик. Он убил бы только одного из вас — тебя! А твою подругу захватил бы в свои когти, как хотел бы захватить всю вселенную. Ты понял? Ведь женщину не убивают даже дикие звери, если они успели насытиться мясом и кровью других существ…
Незнакомец не ответил: Молодую женщину била дрожь. Она не понимала странных речей нищего.
— Что будет с нами, Виллибхиттyр? — в страхе воскликнула она. — Неужели в этом городе никто не даст нам приюта?
— Почему же не даст? — рассердился нищий. — Кто посмеет обидеть моих гостей?
— О великий бог! — прошептала женщина, устало опустившись на камни.
— Если вы гости высокочтимого Вишваджита, то пусть весь Мохенджо-Даро низким поклоном приветствует вас! — крикнул старик.
Пришельцы вздрогнули. Что он болтает?
— Но кто вы? В чем ваша вера? — насмешливо спрашивал юродивый. — Вы жертвы собственного высокомерия! Сейчас вы нищие, обивающие чужие пороги, и только поэтому разговариваете со мной. Но если завтра вам достанутся все богатства Мохенджо-Даро, то вы… вы прежде всего покажете свое презрение к старому Вишваджиту! Лжецы! Почему вы не ушли в лес, чтобы никто не мешал вашей любви? В ваших душах пылают адские печи тщеславия и низменных желаний! И вы не угомонитесь пока не сожжете друг друга!..
Женщина поднялась с земли. Незнакомец взял ее за руку; оба в отчаянии смотрели друг на друга. Куда идти? Кругом простиралось безмолвие ночи. Они повернулись и медленно побрели по улице.
Юродивый вдруг крикнул им вслед:
— Ты ведь женщина? Значит, тебе знакомы всякие женские хитрости? Танцы, пение? А?
Этот пренебрежительный тон задел самолюбие женщины, и она не ответила.
— О, Вени танцует удивительно! — похвалил ее незнакомец.
— Вот тебе раз! — удивился старик. — И она не всадила кинжал в сердце повелителя? У него, я думаю, и без нее много жен?
— Каждый месяц к нему приводят новую красавицу.
— Ну а ты-то что умеешь, умная голова? Или, кроме любви, ничему не обучен?
Женщина тихо засмеялась. Потом с гордостью сказала:
— Даже ваш великий город никогда не видывал такого поэта, как Виллибхиттур!
— Подождем рассвета! — сказал юродивый. — Завтра для вас взойдет новое солнце! Высокочтимый Вишваджит покорно просит вас как-нибудь скоротать эту ночь!
Он указал на мостовую. Чужеземцы удивленно посмотрели вокруг.
— Не нравится? — сердито заворчал старик. — Ложитесь, несчастные! Когда вы завтра растянетесь на пуховиках и размечтаетесь о небесном блаженстве, я приду к вам и напомню об этой ночи и о голой земле, на которой вы спали…
Путники улеглись на мостовой. Поодаль прикорнул юродивый.
Вени всю ночь не могла уснуть. Ей казалось, что стоит только закрыть глаза, и утром она уже не увидит своего Виллибхиттура. Он уйдет, бросив ее… Что ему? Он и сейчас может вернуться на родину. Мужчину ничто не страшит. А как быть ей? У кого искать защиты слабой женщине?
Вени вспомнились отец, мать, сестра, подруги… Никто из них не защитил девушку, все думали прежде всего о своем благополучии. И все же Вени остро чувствовала горечь разлуки…
Она посмотрела на Виллибхиттура. Утомленный тяжелой дорогой, он крепко спал. Он походил сейчас на судно уставшее бороться с бурей и сдавшееся на милость волн! Ведь есть предел и мужской выносливости!..
А совсем недавно… Маленькие хижины из пальмовых листьев, освещенные красными лучами заходящего солнца… Виллибхиттур тихонько начинал мелодию, и Вени, сложив руки в священном мудра[6], выплывала к зрителям, позванивая ножными бубенчиками… Как это было чудесно!
Юродивый вдруг засмеялся во сне. Вени в страхе прижалась к своему возлюбленному. Старик хрипел, словно силился что-то сказать, и наконец проснулся.
Уже занимался рассвет. Появились первые прохожие.
— Эй, чужеземцы! — громко сказал юродивый. — Не собираетесь ли вы проспать всю жизнь? Может быть, для вас еще найдется что-нибудь хорошее в этом мире?
Вени поднялась и растолкала Виллибхиттура. Юродивый сосредоточенно рассматривал обоих. В лице поэта проглядывало что-то женственное, нежное. Вени казалась бесцеремоннее, грубее; они словно дополняли друг друга.
— Я хочу есть! — сказала Вени.
— Подними камень и насыться им! — заворчал нищий. — Если хочешь сделаться самой богиней Махамаи, лучшего средства не придумаешь!
Грубость старика огорчила Вени. Она утешала себя лишь мыслью, что он полоумный. Откуда ему знать, что высшее достоинство человека — сострадание к ближнему?
— Эй вы, глупцы Мохенджо-Даро! — во весь голос закричал юродивый. — Идите все сюда! Сейчас высокочтимый Вишваджит пополнит вонючие сосуды вашей греховности!
Пришельцы содрогнулись от испуга.
Быстро собралась толпа. Посыпались вопросы:
— Кто эти люди, почтенный старец? Что это за женщина?
— Эй, плутовка! — обратился нищий к Вени. Видно, ты лгала, что хочешь есть. Если ты вправду
