изъязвленная бурыми лужами. Закрытое водяными облаками местное солнце с трудом пробивалось через атмосферу, словно нехотя освещая этот унылый пейзаж. К тому же в воздухе сновали какие-то верткие существа, настолько мелкие и въедливые, что кожа у всех троих разом ороговела, спасая людей от едкой напасти. Остатки утвари – приборов, дырокола, мебели и разной мелочи – с шуршанием расползлись по вязкой почве и лужам.
– Великий Хаббл, – пискнула девушка и опустилась на оплавленный кусок пластика. Остальные чувствовали себя нисколько не лучше.
– Так вот ты какая, смерть, – прошептал Сакки NGC 4320. В другой ситуации Никлас бы расхохотался, настолько уморительно выглядел гелиодезист. Но его смешок умер задолго до своего рождения.
Воздух поблизости замерцал, сгущаясь, и спустя минуту рядом с ними возникла вполне материальная фигура высокого и какого-то угловатого человека в странной блестящей, как будто чешуйчатой одежде. Лицо его было вытянуто вперед, зубы слегка выступали из широкого рта, а желтые глаза сияли приглушенным и чуждым светом.
– Леонид-1? – неуверенно проговорила Гемма-19.
– Здравствуй, девочка… Простите, что передвинул ваш еле живой домик в такое малоприятное место, – сказал гость. Вокруг воздвигся полевой купол, поверхность выправилась, поглотив обломки мебели и аппаратуры, а кровососы, бившиеся в толстую кожу «погорельцев», осыпались невесомой пылью. – Такое уж попалось… Располагайтесь. – В подтверждение его слова из воздуха материализовалась нормальная силовая мебель.
– Как вы это делаете, сударь?
– Здесь находится лишь малая часть меня. 3-мерная проекция, так сказать, на ваше пространство. Хотите чего-нибудь освежающего? – С такой же легкостью образовался одноногий столик, обложенный разнообразными деликатесами вроде запеченной в лантане зеркальной материи, формованные углеводы и разные экзотические, но приятные на вид закуски и напитки (например, дьюары с жидкими газами и канюли с коктейлями).
Никлас понял, что находится в ментальном ступоре, не понимая – то ли все видимое всего лишь некий предсмертный психоз, то ли чудесная, но необъяснимая в привычных понятиях реальность.
– Я нашел необходимое количество энергии, чтобы связать все измерения и стать 10-мерным, – пояснил Леонид-1. – Сейчас у ГК будет достаточно данных, чтобы в деталях проследить за тем, как мне удалось этого добиться. Вот только повторить не выйдет, – широко усмехнулся он, обнажив зеленоватые клыки. – Без помощи роњош, конечно. А мы живем в мире, Лљвву после сегодняшней выходки будут добиты, как не соблюдающие условия договора. Мы и так долгое время не знали об их нелепых попытках овладеть вашими измерениями Вселенной.
– «Вашими»? – вскинулся чиновник. Он сообразил, что находится на службе в мире живых, и принялся отрабатывать АМ. – Вы человек, Деев! Неужели вы так легко бросите нас без того, чем овладели, в том числе благодаря нашей помощи? Мы ждем от вас полной документации по 7-дыроколу и всему остальному! Кто такие, например, роњош, кто их враги и что с нами случилось? Почему Галилея и ее звезда погибли?
Никлас на секунду отвлекся от «бога» Леонида-1 и взглянул на дочь: она слушала с напряженным лицом, в легкой досаде на чиновника и одновременно с печалью, словно возвращалась мысленно с прежним дням и пыталась провести связь между «ее» мужем и тем монстром, что вытащил их из протуберанцев смерти (так велеречиво изъяснялись предки).
– Галилея погибла оттого, что Лљвву видели в 7-дыроколе причину своего поражения – они решили, что могут взять реванш, если уничтожат его. А звезду пришлось удалить мне, поскольку она угрожала жизни Геммы-19. Ты возглавила мой клан, девочка?
– Конечно, ведь я все еще люблю тебя… – равнодушно отозвалась она. – И горжусь тем, что знала другим.
– Я был другим? – хмыкнул Деев NGC 69307-3 Леонид-1.
Впрочем, теперь ему точно не подходило это имя, но он не озаботился тем, чтобы сообщить тот набор звуков, каким его следовало идентифицировать.
– Вселенная бесконечна и вечна, – сказал он. – Я познал ее всю, поскольку она – это я. Звезды – всего лишь клетки в моем новом теле, а вы – молекулы, что суетятся вокруг них, принимая энергию и перенося мои ощущения от органа к его осознанию. Время – лишь нервный импульс от кончика моего пальца, прикоснувшегося к вечности, а Большой Взрыв – лишь лопнувший фурункул на моей ягодице (мнимой, разумеется). Эта-то язва, в конечном счете, и уничтожила первичное сознание мира… Но я помню вас, поэтому струны моих кварков не затухают, они вибрируют и питают у меня-Вселенной разум.
Гелиодезист явно порывался что-то заявить, нервно шевелил конечностями и колыхал туловищем, но молчал, снося усмешку человека-Вселенной. Очевидно, тот попросту лишил чиновника возможности говорить.
– Но я все-таки вернусь к тебе, Гемма-19, – снисходительно продолжало мироздание в образе человека. – Все знать скучно. И когда-нибудь я оставлю 10-мерный мир, покину тело-Вселенную и стану обычным организмом… Энергия от столкновения белого карлика и черной дыры рассеивается, мне все дольше приходится ловить ее, все большее время уходит на поиски пищи.
– Так проглоти звезду.
– Даже в бытность человеком я не поедал свое тело. К тому же лишь столкновение крупных черных дыр в центрах галактик может дать мне немного джоулей на работу мысли – и то лишь малая часть энергии выплескивается во все десять измерений. Так, возня двух амеб… Нет, осознающая себя Вселенная – слишком затратное образование, недаром в первые же секунды после Б.В. она рассеяла разум по континууму, чтобы он воплотился в более мелких объектах… В конце концов, это глупо – знать, что ты всемогущ, но заботиться только о пропитании.
– Значит, U2 существует? – спросил Никлас. Туманные и самодовольные разглагольствования человека-Вселенной угнетали его.
– Это часть меня, – кивнуло существо. – Они выглядят примерно так же, как я сейчас. В последние годы я общался преимущественно с этим народом и привык приобретать именно такой облик. Хотя нередко обращался и в человека (то есть Леонида-1), и в Лљвву. О, это любопытно – ощутить неуемную жажду экспансии, словно древний земной хомо! Жаль, что вы не даете таким цивилизациям вырасти из штанишек своих звездных систем, – повернулось оно к затихшему чиновнику. – Это встряхнуло бы галактику-другую, и человек, может быть, познал бы нечто большее, чем праздный интерес к удовольствиям. Телесным, интеллектуальным – безразлично. Именно поэтому я не уничтожаю резвый и боевитый народец, позволяю им планировать и вытворять проказы. Одно его наличие бодрит меня.
– Зачем ты возвращался? – спросила Гемма-19. Она уже не печалилась, по крайней мере внешне, и лишь хотела выяснить для себя последние туманные нюансы в поведении бывшего мужа. – Зачем писал мне? Предупреждал ГК об опасности? Что мы для тебя? Почему ты не уничтожил свое чудовищное изобретение, в конце концов, раз мечтал о единоличном могуществе? Представляю, как мирозданием пытаются овладеть два сознания разом! «Размножение личности», вот как это называлось когда-то!
Она уже почти смеялась над «Вселенной», и Никласу на мгновение стало жутко. Но опасался он напрасно, потому что образ человека-роњош ответил спокойно, будто не заметив гнева девушки:
– Энтропия, всего только энтропия. Чем больше порядка в моем организме, тем длиннее вечность, подвластная ему. Кроме того, кто будет знать обо мне, когда я устану владеть миром и вернусь в себя первоначального? Увы, первый образец 7-дырокола погиб, мои шальные детки Лљвву достали его. Что ж, придется их немного ограничить. Пожалуй, займусь этим в ближайший от данного момента отрезок времени, вот только полюбуюсь на возню любимцев-унитов. Памятники мне возводят, представляете?
– Это глупо, – упрямо заявила Гемма-19. – Тщеславная Вселенная! Что может быть забавнее? Ты просто узурпировал бесконечность, она не твоя! Возомнил себя Вселенной, правопреемником первичного сознания. А ты человек, и останешься им, в какие бы одежки ни рядился – хоть 10-континуум на себя напяль, хоть на фурункулы Б.В. изойди – да тебе это и не под силу, в отличие от древнего разума.
Тело псевдо-человека покрылось текучей рябью, как мелкий водоем – от сильного ветра. Пространство вкруг троих людей стало окукливаться, горизонт сузился до размеров тарелки орбитального телескопа, и спустя секунду субъективного времени сознание Никласа распалось на микрочастицы.
