Семен Юшкевич
Красный монах
Этот день выдался чудесный. Никогда осеннее без тепла солнце не казалось мне таким огромным, светлым; никогда даже при закате оно не сверкало такой чистой белизной, как в это памятное утро. Круг неба, повязанный своими облаками, словно тёплым шарфом, терялся в серой дали, и от солнца отлого спускалась тёмная холодная синева. Воробьи, преследуемые копчиками, летали стаями, — не чирикали. Посреди двора гордо расхаживал огромный красный петух, драчун и забияка, и десяток куриц, словно войско, следовали за ним. Холода не было. Растянувшись, как убитая, лежала Белка подле конюшни, а на низенькой скамеечке, весь уйдя в работу, сидел Андрей и чинил хомут. С земли срывались голуби. Они щёлкали крыльями сильно и уверенно, а от этих звуков Белка с беспокойством вздрагивала, поднимала голову и взглядывала на Андрея. Убедившись, что всё благополучно, она снова беспечно клала морду между лапами.
— Пойдём, — торопил меня Коля. — Я вижу на горе Сергея.
Он крикнул ему, махнул рукой, когда тот обернулся, и мы быстро понеслись на первую площадку.
— Здравствуй, — бросил Коля, когда мы очутились на верху. — Где же Настенька? — спросил он с беспокойством, заметив, что её не было с Сергеем.
— Настя не придёт, — ответил Сергей, — она уехала с отцом.
— А!.. — разочарованно произнёс я.
Коля опустил глаза и молча стал подниматься на вторую площадку.
— Мать, — рассказывал Сергей, — заинтересовалась Алёшей…
— Заинтересовалась… — повторил я хладнокровно, всё ещё расстроенный тем, что Насти не было с нами.
— Да, заинтересовалась…
— Вот Алёша! — крикнул Коля, заметив, Странного Мальчика, который при звуке его голоса поднял голову.
Мы быстро сделали обход, миновали ров, разделявший гору на две половины, и побежали по узенькой тропинке, ведшей полукругом к площадке.
— Я давно вас жду, — проговорил Алёша, когда мы подошли к нему и поздоровались. — Я обещал Саше…
— Вот как!.. — невольно вырвалось у меня, — Саши боишься?
— Я никого не боюсь, — ответил Алёша, — но не будем говорить о том, что дома. На душе становится скучно, печально… Пойдём наверх.
Он сейчас же тронулся, показал обходный путь, о котором мы не подозревали и, цепляясь, как кошка за выступы камней, пополз по горе.
— Здесь нужно сделать прыжок, — раздался его голос, — и мы будем на месте.
Он прыгнул куда-то в пропасть, и мне показалось, что он улетел от нас. Сергей грузно подскочил и очутился на другой стороне.
— Прыгайте, прыгайте! — командовал Алёша.
Я зажмурил глаза, прыгнул. Сергей подхватил меня, и через минуту мы все стояли на третьей площадке.
— Теперь, — произнёс Алёша, не давая нам опомниться, — поднимемся на скалу!
Он повёл нас, и опять мы, как слепые, царапались по отвесным камням, теряли дыхание, дрожали от страха.
— Мы одни… — мелькнуло у меня, и ужас вошёл в сердце.
— Вот скала… — громко произнёс Алёша, повернувшись к нам. — Смотрите!
Мы оглянулись. Что-то круглое, ласковое вдруг затрепетало во мне. Какой простор!.. Огромные пароходы ушли куда-то вниз и теперь все вместе казались широкой узорчатой каймой. И сейчас же, полукруглое, как серп луны, плавно и спокойно выступило серое море… Горизонт, похожий на сизую ткань, висел над краем моря, и казалось скрывал от нас другую половину мира. Сбоку и далеко потянулись селения, с крошечными церковками и домами, и были подобны детским городам. Звуков не было. Стояла небесная суровая тишина, и хотелось стать на колени и молиться…
— О, как тут дивно!.. — воскликнули мы все в один голос.
Странный Мальчик очнулся от задумчивости и ласково произнёс.
— Глядите, — мать выносит Сашу во двор. Встанем, чтобы он нас увидел.
Мы бросили жадный взгляд вниз. Какой-то мальчик сидел подле конюшни, похожей на голубятню, и не то отдыхал, не то работал.
Неужели это был Андрей? Девочка выносила кого-то на руках, вероятно Сашу.
— Саша!.. — крикнул Алёша и махнул рукой.
— Саша, Саша! — крикнули и мы, махая шапками, поясами, платками.
— Теперь он счастлив… — прошептал Алёша, усаживаясь.
Я бросился на землю, растянулся и, положив руки под голову, загляделся на небо. Оно было так близко, такое голубое, родное… И душа моя рвалась к нему…
— Расскажи теперь о Красном Монахе, — тихо попросил я… — теперь…
Коля и Сергей уселись рядом, и нежный голос Странного Мальчика нарушил тишину.
— Красный Монах, — взволнованно произнёс он, взглянув на небо, — Красный Монах…
Мы замерли от внимания…
— «Ночь прошла… И лишь только в круглые окна моей башни заглянули четыре солнца, открылась дверь, и вошёл учитель в походной одежде… Сейчас же в стенах нашего замка раздалась торжественная музыка. Учитель сделал знак рукой… Музыка утихла. Стены раздвинулись, и показались двое юношей, нёсшие мои одежды…
— Но здесь одежды воина, — произнёс я, удивлённый. — Учитель, разве мы поедем не к Млечному Пути?
Он не ответил и долго смотрел на меня испытующим взглядом, медленно поглаживая длинную седую бороду.
— Сегодня ты будешь воином, — сказал он…
Стены сдвинулись. Опять раздалась музыка, теперь тихая, нежная, словно хотела навеять радость, и, пока юноши одевали меня, темп её менялся. Но как только короткий стальной меч очутился в моих руках, будто буря пробежала в стенах…
— Учитель!.. — крикнул я, — учитель, что это?
— Ты будешь воином, — повторил учитель, пропуская меня вперёд.
У ворот нас уже ждала пара лучших серебряных лошадей. За их бегом не мог бы угнаться и орёл. Они били копытами о воздух и казались беспокойными.
— Учитель, — произнёс я, когда мы вышли за ограду замка, — лошади беспокойны…
— Они спокойны, — ответил он. — Поедем. Дорогой я расскажу тебе тайну, которую до сих пор скрывал от царя, отца твоего. Великая минута наступила…
В воздухе раздалось карканье. Огромный Ворон, покружившись над нашей головой, быстро полетел на север.
— Ворон… — прошептал он, и долго смотрел ему вслед.
— Поедем, — попросил я…
Мы сели на коней и шагом выехали из дворца. Учитель, держа поводья, задумчиво перебирал их руками, и я не смел потревожить его. Но моё нетерпение узнать тайну ещё больше возросло, когда он произнёс:
— Пусть Ворон летит, но на этот раз всё решится…
Мимо нас торопливо проходили жители нашего царства и как тени скользили по воздуху. В четырёх углах неба горели огромные солнца, и от них оно было белым. Вдали уже вырастал гигантский дворец отца моего, весь сделанный из стекла, с зубчатыми башнями, круглыми, четырёхугольными, — и тихо колебался
