— Пойдем отсюда скорее.— Она потянула руми к двери.— Нам нельзя здесь оставаться.
Ночью Соня не спала. Настойчивое преследование ведьмы вынуждало ее избавиться от талисмана. Вспоминая легенду, услышанную в таверне, она чувствовала, что та связана с историей руми.
«Несомненно, это то самое украшение, которое сняла с себя богиня! — Девушка присвистнула, поразившись собственной догадке.— Впрочем, какая разница — то или нет? Лучше отдать кочевникам, чем бросить на обочине дороги. Но тогда Горная ведьма станет преследовать людей, которые не сделали мне ничего плохого».
Соня подошла к костру в центре лагеря и уставилась на пламя. Почему-то ей вспомнилось бесстрастное лицо кхитайца Ло Юня, а его спокойный голос как будто произнес над ее ухом несколько слов то ли песни, то ли заклинания.
Девушка решительно опустилась у огня, подвернув ноги так, как это делал старик. Раскрытые ладони она положила на колени и тихо запела подсказанную мелодию.
Пламя, как потревоженный зверь, загудело, взметнулось. Языки его меняли свои оттенки, становясь то темно-бордовыми, то алыми, то желтыми, то почти синими. Но вот сквозь мерцающие цвета постепенно проступило зеленоглазое лицо Надиры — Лесной ведьмы. В голове у девушки прозвучали слова:
— Потри ядра орехов и посыпь порошком талисман. Горная колдунья больше никогда не сможет его увидеть сквозь расстояние…
Соня продолжала сидеть не меняя позы, с губ лились слова напева, на лбу выступили капли пота, а по спине пробежал озноб. Ей безумно хотелось спросить, почему старуха помогает ей, и та словно услышала негаданный вопрос:
— Твои ноги пойдут по следу волчицы, твои глаза посмотрят на мир взглядом рыси, а ум станет изворотливым и быстрым, как у дочери Сета. Ты — Посвященная, дочь звериных богов. Помочь тебе — большая честь для меня. Возможно, мы еще встретимся на пути Змея…
Вспомнив белую кобру, девушка вздрогнула и очнулась от наваждения. Руки занемели, голова кружилась от слабости, но Соня, с усилием поднявшись, пошла к своей поклаже, вернее к седельной сумке, где лежали орехи иркала…
Утром караван руми тронулся в путь. Впереди лежала дорога в Лагош. Последующие дни прошли без каких-либо происшествий, но Соня напряженно думала о том, удалось ли ей отвести глаза Горной ведьме. Только Дэли отвлекала девушку от мрачных мыслей. Она умела подметить интересное в самых обыденных вещах.
Но вот их совместное путешествие подошло к концу.
— Прощай, Темир,— кочевница прижалась к плечу отца,— мне очень жаль расставаться с тобой.
— Прощай,— Шаваш протянул девушке широкую крепкую руку.
В жизни Сони постоянно происходили встречи и расставания. С кем-то ее связывали дела, с кем-то дороги, но в семью, как эти кочевники, ее не принимал никто. Соня сняла с шеи темную жемчужину на золотом шнурке.
— Возьми,— она протянула талисман Дэли.— Это тот талисман, о котором ты мне говорила. Он избавит тебя и твой род от злой судьбы. Он несет жизнь, которая так нужна тебе.
Отец и дочь молча замерли, глядя то на девушку, то на подвеску — жемчужину, качавшуюся на плетеном шнуре. Соня рассмеялась и сама надела ее на подругу. Дэли не верила нежданному счастью.
— А как же ты?
— А зачем мне эта побрякушка с ее одной жизнью? — Она вскочила в седло и хлопнула Ману по боку, посылая вперед.— У меня их как у кошки — девять!
Высокое голубое небо было чистым. Впереди из-за линии горизонта поднимались могучие башни Лагоша.
