Злодеи, злобно смеясь, привязали его так, что живот оказался перед самым жерлом.
Когда все приготовления были окончены, в запал вложили фитиль, конец которого спускался на палубу. Патрик, зажигая его, с гадкой усмешкой посмотрел Пинкертону в лицо и сказал с дьявольским злорадством:
— Выстрел будет через несколько минут. Посмотри, как искра поднимается вверх! И если ты сможешь теперь освободиться, я брошу все и повешусь на первой осине!
Потом Патрик крикнул:
— Эй, вы, идем! Всем в лодки! Зажгите фитиль под динамитом! Чтобы через час, когда флотилия подойдет к нам, все взорвалось.
Разбойники, посылая по адресу Пинкертона всякого рода злые насмешки, направились к открытому люку. Патрик шел последним, он, подтащив к люку лестницу, все с той же усмешкой заглянул в него.
— Отправляйся в пекло, собака сыщик! — крикнул он Пинкертону.
Пинкертон смотрел на пламя, успевшее уже подняться до половины высоты пушки, заряженной картечью, которая должна разорвать его тело на куски.
Джон Патрик исчез, как и остальные разбойники, но еще слышны были отдельные возгласы. Наконец раздался шум моторов. Преступники уплыли, бросив «Примрозу» на произвол судьбы.
Нат Пинкертон остался один. Великий сыщик был ошеломлен. Но, собрав волю в кулак, он преодолел охвативший было его страх. Он понимал, что нельзя терять ни секунды, надо быстро сообразить, как найти выход из этого, по-видимому, безвыходного положения.
Горькая улыбка появилась на его крепко сжатых губах: он не видел средств к своему спасению! Пинкертон не сводил глаз с фитиля: огонь уже достиг того места, где шнур касался пушки. Еще четыре минуты — и его разорвет на части…
В отчаянии он со страшной силой рванул связывавшие его веревки, стараясь придвинуть к себе ту петлю, которая надета на дуло пушки и к которой прикреплены его руки, и почувствовал, что это ему может удастся.
Но слишком мало времени у него оставалось, только три минуты — он не сможет освободиться! Негодяи это знали! Он погиб. Мысли Пинкертона путались, он закрыл глаза… Дрожь пробежала по телу, холодный пот выступил на лбу…
Он опять открыл глаза. Пламя находилось в пяти сантиметрах от запала. Еще две минуты, и все будет кончено. В этот страшный момент обычное хладнокровие покинуло сыщика: его пронзила предсмертная судорога.
Еще минута! Он уже находился в состоянии того страшного нервного напряжения, которое близко к помешательству, как вдруг гениальная мысль мелькнула в его голове. Надо плюнуть! Просто сильно плюнуть и потушить таким образом пламя!
Но рот у него весь пересох — слюны не было. О, где же взять какую-нибудь жидкость!
Он вскрикнул… Он все же нашел средство, и к нему вновь вернулось хладнокровие. Не обращая внимания на сильную боль, он стал кусать язык зубами. Рот его моментально наполнился кровью, а в следующий миг сыщик выплюнул красную темную жидкость на запал. И еще раз, и еще раз!
Пламя уже находилось на расстоянии всего одного сантиметра от запала. Взрыв произошел бы через несколько секунд. Но полилась кровь, послышалось легкое шипение, и на месте пламени появилось крошечное облачко белого пара.
Пламя погасло — опасность миновала!
Нат Пинкертон глубоко вздохнул и почувствовал, как тело его наполняется новой силой. Он стал нетерпеливо рвать и дергать во все стороны опутывающие его веревки, пока ему не удалось наконец отодвинуться от пушечного жерла. Вот он уже свободно поворачивается, вот сбрасывает веревку с туловища, а потом освобождает и руки. Он начал действовать с быстротой молнии, крепко сжав губы, чтобы кровь не вытекала изо рта.
Одним прыжком поднявшись наверх, сыщик пробрался через люк на середину судна, схватил подложенный под динамит горящий фитиль и моментально вернулся с ним к заряженной пушке. Он направил ее на плывущие одна за другой лодки, в которых сидели разбойники, потом поднес горящий фитиль к запалу.
Результаты раздавшегося выстрела были потрясающими: две лодки разбились вдребезги и пошли ко дну, у третьей были повреждены руль и винт, и она не могла продолжать свой путь. Раненные и уцелевшие разбойники устремились к ней, чтобы уцепиться за нее, но большинство негодяев были убиты.
Разбойники оказались обезоруженными, и когда через полчаса их стали арестовывать, они сдались без всякого сопротивления.
Ната Пинкертона нашли на «Примрозе» возле пушки — он лежал без чувств. Потеря крови из перекушенного наполовину языка привела к обмороку.
Шестнадцать оставшихся в живых разбойников, в том числе и Патрика, отправили в Эри, где в скором времени все они были преданы суду — вместе с Соломоном Брауном, богатым судовладельцем, который, как подтвердилось, был главным в этой разбойничьей шайке.
Брауна, Патрика и еще нескольких приговорили к смертной казни, остальных, включая и Тома Рейли, — к долгосрочному тюремному заключению.
Нат Пинкертон полностью вылечился от травм, полученных на «Примрозе». Во всех окрестностях озера Эри его славили как героя и освободителя; в честь его и Боба, верного помощника знаменитого сыщика, на побережье были устроены всевозможные празднества.
А потом Нат Пинкертон и Боб вернулись в Нью-Йорк, где их ждали уже новые, не менее интересные и не менее опасные дела.
