— И моя мама тоже так думает, — с горечью продолжила Николь. — Она сказала, что я вообще не достойна называться ее дочерью!
— Николь, твоя мама, видимо, была расстроена или огорчена. Она ведь переживает не меньше тебя. Думаешь, ей легко признать, что ее дочь уже выросла? Она желает тебе счастья, просто… просто она растерялась, не знала, как реагировать на твои слова.
— Нет, я ее больше не люблю! При первой же возможности уйду из дома. Лучше уж жить в собачьей конуре и ночевать на мостовой, укрывшись газетами. Там, по крайней мере, никто не станет унижать и оскорблять меня.
— Николь, что ты такое говоришь?
— Вы не понимаете! — воскликнула девушка.
Новая волна слез.
— Я очень даже тебя понимаю, — спокойно ответила Шерри. — Не стоит поддаваться эмоциям. Давай лучше разберемся, что произошло. Что тебе сказала мама, после того как узнала о твоей любви?
— Когда я сказала, что влюблена в мистера Фергюсона…
Так я и знала! — чуть не воскликнула Шерри. Снова этот Фергюсон!
— Она сначала выкатила глаза и заявила, что я несу чушь. Мол, я не хочу готовиться к контрольной по истории, вот и придумываю нелепые оправдания собственной лени. А я… я всего лишь хотела попросить у нее совета. — Николь несколько раз всхлипнула. — Простите.
— Ничего, продолжай.
— А я без него жить не могу!
Шерри промолчала, вспомнив о недавнем разговоре с Нэнси о подростковой влюбленности и зрелой любви.
— Потом мама сказала, что любовь — это ерунда, что в жизни есть масса других интересных и более важных вещей. Что мне пора подумать о будущей профессии, выбрать колледж… Я не могу сейчас ни о чем думать, кроме Мартина.
— Николь, дорогая, встань на место своей мамы.
— Я бы никогда не запретила своему ребенку думать о любимом человеке! — запальчиво бросила Николь. — Любовь — самое главное в жизни. Даже если я не поступлю в колледж…
— А вот это уже плохая идея, — перебила ее Шерри. — Думаешь, твоему учителю будет приятно осознавать, что его ученицы ни на что не способны?
— Но я ведь это сделаю, из-за него!
— Тем более. Неужели ты хочешь, чтобы вместо любви и уважения он испытывал к тебе жалость или чувство вины за сломанную жизнь?
— Но… ведь он ни в чем не виноват, — неуверенно произнесла Николь. Похоже, слова Шерри заставили ее крепко задуматься. И сейчас в ее мозгу происходили метаморфозы.
— А может быть, ты хочешь, чтобы твоя мама заявилась в школу и устроила мистеру Фергюсону скандал? Он останется без работы по твоей вине.
— Нет, я не хочу этого. К тому же… он все равно никогда не обратит на меня внимания, — печально заметила Николь.
— Потому что ты его ученица?
— Нет, потому что я некрасивая.
— Николь, кто тебе это сказал? Уверена, что ты очень милая, привлекательная девушка.
— Нет, Шерри… я уродина. По сравнению с Мэг я просто чудовище. Если мистер Фергюсон и обратит внимание на кого-то, то счастливой избранницей уж точно буду не я.
— Мэг? — переспросила Шерри, вспомнив о первом звонке от влюбленной в Мартина школьницы.
— Да. Она у нас красавица! — не без зависти сказала Николь. — Капитан школьной команды поддержки и редактор газеты. Она всюду первая. За ней увивается половина школы. Она самая высокая девушка в классе. Блондинка с длинными ногами. Парни ей проходу не дают. Наверняка даже мистер Фергюсон не устоит. Похоже, он сейчас единственный, кто не попал под ее обаяние. Мэг от этого бесится.
— Николь, возможно, ты преувеличиваешь. — Шерри вспомнила о жалобах Мэг на собственную внешность. Все девушки-подростки комплексуют, находя в себе реальные или мнимые недостатки. — Может быть, Мэг тоже чувствует себя дурнушкой. Как и ты, она влюбилась в учителя, но не знает, что дальше делать со своими чувствами.
— Ха! Чепуха. Мэг знает, что может добиться всего. Даже… даже мистера Фергюсона. Порой я готова ее убить за те улыбочки и воздушные поцелуи, которые она посылает ему во время урока.
— А что же мистер Фергюсон? Как он реагирует?
— Никак. — Николь усмехнулась. — Жутко смущается, отводит взгляд, роняет маркер или начинает запинаться. Многих это веселит. Тогда девчонки намеренно начинают смущать его, чтобы сорвать урок.
Бедный, невольно пожалела учителя Шерри. Нелегко, наверное, ему приходится. Впрочем, возможно, он сам виноват. Заигрывал с ученицами, не принимая во внимание их возраст и неопытность. Если бы он сразу сказал «нет» и пресек всякие поползновения в свой адрес, его бы поняли. «Нет» есть «нет» и понимается в любом возрасте!
— Убивать никого не стоит, — твердо сказала Шерри. — Вы ведь уже не в детском саду, чтобы драться лопатками, не поделив игрушки. Взрослые женщины должны действовать более тонко и мудро, сражаясь за мужчину.
— А как? — с интересом спросила Николь.
— Во-первых, не мозолить глаза и не липнуть к мужчине, словно жевательная резинка. Поверь мне, Николь, ни один парень не станет общаться с девушкой, которую не уважает. Женщина должна всегда оставаться некой загадкой…
— Так что же мне делать? Я не могу жить без мистера Фергюсона. Мне кажется, что я больше не выдержу.
— Потерпи немножко. Постарайся отдалиться и поменьше думать о нем. Наверняка ты ночами фантазируешь и мечтаешь. Из-за буйства твоего собственного воображения тебе и кажется, что ты не сможешь прожить без него и дня. Найди себе какое-нибудь увлечение, хобби. Что-то, чему ты сможешь посвятить себя в свободное от учебы время. Думай о чем-нибудь другом. Нельзя зацикливаться только на любви. В мире миллион занимательнейших вещей. Наверное, ты сейчас думаешь, что я говорю ерунду. Что я, как и твоя мама, не понимаю всей глубины и серьезности твоих переживаний… Однако уверяю: и в моей жизни было такое.
— Да? Расскажите, — попросила Николь. Шерри снова поведала «свою» историю о влюбленности в профессора. Результат превзошел ее ожидания. Николь даже прослезилась от сочувствия.
— А еще я ненавижу Мэг, — неожиданно злым голосом сказала она. — Если еще хоть раз она займет мою парту, чтобы строить глазки учителю… Ух, я ее оттаскаю за волосы!
— Николь… Николь… — Шерри напрасно пыталась докричаться до ослепленной любовью и ревностью девушки. Из трубки доносились только короткие гудки.
К сожалению Шерри, она вряд ли смогла чем-то помочь несчастной старшекласснице, оказавшейся в сложной жизненной ситуации. Даже родная мать поставила себя в оппозицию собственной дочери. А ведь несчастная любовь может стать для подростка источником депрессии, на долгие годы сформировав комплекс вины или неполноценности, наложить отпечаток на все последующие отношения с противоположным полом. Вот откуда потом берутся мужья-подкаблучники и жены-клуши.
Шерри взглянула на часы и сделала отметку в журнале. Разговор с Николь не был ни самым долгим, ни самым коротким, однако именно он стал той последней каплей, которая переполнила чашу терпения Шерри. Возможно, она превысит свои полномочия, но…
Когда заговаривало ее сердце, разум тактично замолкал.
— Салют, дорогая! — Веселая, благоухающая модным парфюмом Нэнси появилась как всегда минута в минуту и взъерошила пятерней волосы Шерри.
