подъезду.
– Ритка! Стой!
Но она только ускорила шаг.
Он нагнал ее в два скачка, крепко схватил за шею, силой развернул к себе.
– Ты не поняла... Я тебе любовь свою и дружбу предлагаю, а это дорогого стоит, Маргариточка, этим не бросаются! И деньги тебе буду давать, у меня их много, а станет еще больше... Королевой будешь со мной!
– Ми-тя, – отчеканила она, – мне че-тыр-над-цать лет! Ты чего-то не то съел с утра!
– Ладно, – вдруг согласился он, – я чего-то правда... Ты такая красивая, и взрослой кажешься... А ты еще, конечно, соплюшка... Тогда давай просто дружить, Рит!
Но глаза его горели и совсем не то говорили...
– Да мы вроде и так друзья, – несколько преувеличила Рита степень близости их отношений, ища способа избавиться от этого нежданного нашествия.
– Я имею в виду... В кафе будем ходить вместе... Или куда захочешь!
– А разговаривать будем о чем? – фыркнула она.
–
– Митя, ты тупой. Как был тупым, так и остался. Не буду я с тобой в кафе ходить, и никуда не пойду, понял? Пусти, мне уроки надо делать!
Неизвестно, чем дело бы кончилось, но вскоре Митя ушел в армию. Пока он служил, его семья переехала, и вернулся он в родительский дом уже по другому адресу. Пару раз Рита все- таки видела его в своем дворе, но он только коротко зыркнул на нее и прошел мимо.
«Слава богу, – подумала она тогда, – излечился...»
...И вот встретились, спустя тринадцать лет. Рите двадцать семь, ему тридцать один. Совсем взрослые.
– Ритка! – заорал он. – Маргаритка, это ты, что ли?! Еще краше стала, блин, ну офигеть просто!
Рита и в самом деле изменилась со времен их общения: из мелкой худышки превратилась в статную женщину с выразительными формами.
Митя же растолстел. Вернее, он и в детстве был довольно толстым, но скорее мясистым, чем жирным. Теперь же к непомерной его мясистости прибавился жир, пузо нависало над брюками, а щеки над воротником. Он напоминал хряка, сильного и мощного, несмотря на слои тяжелого сала. Или, наоборот, благодаря им.
...Детские воспоминания способствуют размягчению души... И, похоже, мозгов тоже. Рита с ним обнялась и согласилась посидеть вечером в ресторане.
И даже когда он похвастался, что дослужился до начальника районного отделения полиции, – скоро звание полковника получит! – она не напряглась: не ждала от Митьки подвоха. Наоборот, порадовалась: не бандитом стал, как можно было бы ожидать, не братком, – а стражем правопорядка!
Конечно, Рита читала в Интернете, что вытворяют «стражи правопорядка», но в целом ее отношение к ним было
Позже она сильно пожалела, что пошла на поводу у своего детского идеализма, что не насторожилась вовремя: ведь Митя
ВЛАСТЬ. То, что в одну секунду может подмять твою жизнь под себя.
Но тогда, когда они столкнулись на улице, он был улыбчив, доволен собой, добродушен. Разве могла Рита подумать, что его детская любовь вдруг всколыхнется? Что отомстится ей и за прошлое к нему равнодушие, и за нынешнее?
Она согласилась с ним поужинать, – ну как же, друг детства... «А помнишь, как я тебя портфелем огрела? – Еще бы! Никто бы себе не позволил такого, только ты, Маргаритка!»
Вечер полнился разговорами, в которых чуть не каждая фраза начиналась с милого «а помнишь, как...».
Да только после ужина Рите пришлось вырываться, когда он подпихивал ее к своей навороченной черной машине.
– Митя, ты с ума сошел? – недоумевала она. – Я же из дружеских чувств, я не имела в виду...
– Я тоже, я из
Ее воротило от его хриплого алкогольного дыхания, от натиска его могучей плоти, – а он сжимал ее локти так, словно собирался заломить их и связать, как преступнице, и напирал, напирал, подталкивая ее к черной иномарке с тонированными стеклами.
Рита поняла, что если она окажется внутри, то прямо там он ее и изнасилует.
Собрав все силы, она вывернулась из его мощных рук, из его толстых пальцев. Как можно спокойнее произнесла: «Митька, ну ты прям как в детстве! Помнишь, как мы с тобой у качелей подрались?» – она заставила себя улыбнуться.
– Я бы и сейчас с тобой не отказался подраться, – тяжело, страстно проговорил он. – В постели... Поедем! Ублажу тебя, не пожалеешь!
Рита окончательно поняла, что вляпалась.
– Ты сошел с ума, – холодно произнесла она. – Я замужем. Ты за кого меня принимаешь?!
– Замужем? Ты? – он посмотрел на ее руки.
– Обручальное не ношу, не люблю, – ответила на его невысказанное сомнение Рита.
К счастью, на пальцах у нее не было ни одного кольца: она действительно их не любила.
Митя помолчал. Затем в светлых глазах его промелькнуло что-то похожее на черную молнию: он не знал, сказала ли она правду... Но ему, начальнику ментов, проверить легко, и, если Рита солгала, туго ей придется, – вот что означала черная молния.
А она-то как раз и солгала.
Митя сделал еще две попытки добиться свидания с ней, – уже было яснее ясного, какого именно, даже если речь шла вроде бы только о шикарном ресторане.
В первый раз Рита сослалась на дела, в другой на недомогание...
– А ты ведь не замужем, – произнес Митя. – Лгунья. Ну, пеняй на себя!
И он отключился.
А через несколько дней Рита получила повестку в налоговую инспекцию. Ляпнула ему тогда, при первой встрече, забыв об осторожности, что работает она частным образом программистом, на заказ...
...В многодетной семье она была старшей, из шумного, бедного дома постаралась вырваться, как только смогла. И зачем люди, не имеющие средств, заводят столько детей? Еще пятеро, помимо нее, – с нею шесть, – да плюс родители, итого восемь человек на три комнаты да шестиметровую кухню! Все друг у друга на голове, все вразнобой: кому музыку хочется слушать, кому уроки надо делать; у одного живот болит, у другого сопли; тот спать собрался, а этому телевизор посмотреть охота... Родители стояли, конечно, в очереди на улучшение жилищных условий по государственной программе, – да когда еще дождутся? Квартиры из фонда уходили за взятки тем, у кого и так денег навалом...
Мама с папой мыслили себя великими педагогами. Оба работали в школе, где их передовые идеи сталкивались с непониманием коллег и директора. И тогда они решили вырастить образцовых детей в семье. Для этого им не хватило бы одного ребенка, ни даже двух: им требовался
