но увлекаться тоже не очень хорошо, ещё научат глупостям, да и кто этих муданжцев знает... Результаты воспитательных действий Тирбиша я, по крайней мере, видела: его младшие братья и сёстры выглядят здоровыми, довольными и такими же спокойными, как он сам. Да и вообще из всех муданжцев, которых я знаю близко, Тирбиш производит впечатление наиболее психически здорового человека, несмотря на молодость. Странно, что он до сих пор не женат. Видимо, здравый смысл не позволяет.
Мы на цыпочках выходим из детской и шёпотом прикрываем дверь. Вздыхаем с облегчением.
— Ты когда вечером его мыть будешь, Кира тоже прихвати, — говорю. — А то, боюсь, его представления о чистоте не совпадают с моими.
— Обязательно, — кивает Тирбиш. — А вы не против, что я с ним буду общаться? А то Алтонгирел...
— Да ну его к шакалам! — фыркаю. — Алтонгирел вообще не имел права тебя выгонять отсюда. Пойдём посмотрим, чего эти мужики ещё учудили...
Мужики расставили на полкомнаты гало-экран и крутят на нём разнообразные варианты обстановки и цветовой гаммы Кировой комнаты. Как я понимаю, он выбрал самую большую и по совместительству самую удалённую от нас.
— Уложили? — оборачивается Азамат.
— Угу. Постарайся не рявкать так, когда он спит, пожалуйста, — Я устало падаю на диван и закидываю ноги на подлокотник. — Ну, чего вы тут доспели?
— Да вот, заказали кучу всего, в ближайшие дни привезут, — с энтузиазмом отчитывается Азамат. Кир не выглядит особо воодушевлённым, по-моему, он устал.
— Кир, ты отдохнуть не хочешь? — спрашиваю.
Он пожимает плечами, но потом замечает удивлённый взгляд Азамата и мотает головой. Тирбиш присаживается напротив.
— Нравится тебе дворец? — спрашивает с улыбкой. Надо сказать, что когда Тирбиш так радостно спрашивает, нравится ли мне что-нибудь, я не могу не согласиться, даже если нахожу обсуждаемый предмет невыносимо вульгарным. Кир тоже не ускользает от чар.
— Нравится, — пожимает плечами. — Тут тепло и места много.
— Это только жилая часть, — сообщает Тирбиш. — А есть ещё офисная, она намного больше, но там народу-у-у...
Тирбиша перебивает распахнувшаяся настежь дверь, в комнату врывается что-то белое и стремительно проносится вокруг нас с воплями, дважды прошибает гало-экран и наконец тормозит, врезавшись в диван рядом с ногами Кира. Экран возмущённо моргает.
— Филин, — спокойно приветствует ребёнок. — А где ты был?
— Вяф-рряф! — радостно отвечает Филин. В детской заводится Алэк.
— О н-не-ет, — взвываю я.
— Лежите-лежите, — Тирбиш срывается с места и уносится в детскую.
— Кир, твоему псу обязательно так орать? — вопрошаю.
— Он меня давно не видел, — насупленно отвечает Кир.
— А чего ты сам к нему не сходил? — интересуется Азамат. — Я-то про твою собаку не помню, а ты должен, раз завёл.
— Занят был, — тихо отвечает Кир. Пёс, к счастью, успокоился, да и Алэк немного поутих, только хнычет негромко.
— Да ну, это занятие можно было прервать в любой момент, — замечает Азамат. — Сказал бы.
Кир, по-моему, не слушает, а общается с Филином. Чешет ему холку, гладит по морде. Пёс свистит носом и щурит золотисто-карие глаза. Очень красивая собака, но у меня по этому ковру ребёнок ползает довольно часто, да и сама я люблю на полу поваляться, и собачьи блохи мне там совершенно ни к чему.
— Может, вам с Филином погулять? — предлагаю осторожно.
— Действительно! — оживляется Азамат. — Пошли на лошадях покатаемся. Я думаю, народ уже разошёлся, можно незаметно выскользнуть.
— Разрешаю взять Пудинга, — поддакиваю я.
— Ну, на мерине парню как-то несолидно, но жеребец на конюшне найдётся. Ты на лошади уверенно держишься?
— Справлюсь, — буркает Кир. — Пойдём, Филин.
Азамат, едва не подпрыгивая от предвкушения, выводит своих подопечных в коридор, и скоро я слышу ржание у чёрного хода под окнами спальни. Алэк тоже его слышит и принимается хныкать громче. Поняв, что покоя сегодня не будет, соскребаюсь с дивана и топаю в детскую кормить и развлекать чадушко.
Впрочем, заметив, что все смирились со своей участью, мелкий быстро успокаивается и начинает радостно греметь разнообразными игрушками и демонстрировать, как он уже умеет поворачиваться с боку на бок. И такой он радостный и всем довольный, что я совершенно забываю, что устала, что с утра ничего не ела, что жизнь сложна, и покоя нет...
В реальность меня возвращают гром и молния — в прямом смысле слова. За окном повисает непроглядная стена воды. Я рассеянно смотрю на серую муть, которую показывают вместо горного пейзажа, а Тирбиш охает:
— Ой, сейчас мокрые приеду-ут... Пойду-ка я греть бассейн.
И тут я соображаю, что двое из троих моих мальчиков где-то в полях на лошадях. И правда отпаривать придётся.
— Грей два, — говорю.
Бассейнами Тирбиш называет большие ванны, расположенные этажом ниже. Они на самом деле не такие огромные, всего примерно два на два метра, а разогреть можно их дно и стенки, чтобы вода не так быстро стыла и прислоняться было не холодно. Такие штуки обычно ставят себе богатые провинциальные муданжцы, непривычные к душу.
Я звоню на кухни и требую варить суп и ставить чай — отпаивать моих гуляк. Сама заготавливаю профилактические средства.
Азамат с Киром являются скоро, но вымокшие до нитки. Зверьё они, к счастью, оставляют на конюшне, где предусмотрено какое-то тёплое помещение на такой случай. Я встречаю их в дверях с двумя стопками чистой одежды.
— Даже не думайте в таком виде заходить в гостиную, — грожу пальцем. — Быстро мыться и сушиться, а потом ужинать!
— Звучит хорошо! — радуется Азамат, стряхивая с себя жидкий свитер. Жидкий в прямом смысле слова, так и растекается по полу.
— Опять мыться? — бубнит Кир. — Каждый день теперь, что ли?
— А как вы хотели, во дворце-то? — замечает возникший у меня за спиной Тирбиш с полотенцем на плече. — Пойдёмте, князь Кир, я покажу вам удобства.
Вымытых, тепло закутанных в полотенца и фланелевые халаты Байч-Харахов встречает горячий ужин из четырёх блюд. Кир, надо заметить, стал гораздо менее смуглым после вмешательства Тирбиша, и теперь всё время нюхает свои руки и пытается их вытереть о халат. Видимо, попался ароматный гель.
— Так-то лучше, — одобряю, оглядев их у входа в гостиную. — Теперь ещё по стаканчику микстуры, и я могу о вас не беспокоиться.
— Я не болею, — хмурится Кир.
— Вот чтобы и дальше не болел, — говорю, размешивая в пиале апельсиновый иммуностимулянт. — Она не противная. А потом после еды ещё свои вечерние витамины выпьешь.
На еду мы набрасываемся все, даже Алэк, которого я недвано лично кормила, требует поделиться бульончиком.
— Ну как съездили? — первым нарушает молчаливый треск за ушами Тирбиш.
