– Я был молоденьким врачом, и меня мутило от вида смерти, – начал он. – Нас направили на фронт. Я понимал, что большинство солдат идет на верную погибель. Люди гибли миллионами. Трупы валялись вдоль дорог. Повсюду только кровь и страдания. От ужаса меня в душе все переворачивалось. И потому я бежал из армии, но домой вернуться не решился, опасаясь ареста за дезертирство. Вместо этого я подался к большевикам.
Катя не верила собственным ушам. Будто отец на глазах превращается в другого человека, совсем ей незнакомого.
– Так при чем тут Ковчег? – не выдержал Инди.
– Я как раз к этому подбираюсь. Я утаил от большевиков, что я врач – это сделало бы меня чересчур ценным для них человеком. Тогда я был еще весьма наивен и не определился в своих политических пристрастиях. Они сделали меня посыльным – вот тогда-то я и узнал о Ковчеге.
Заболоцкий рассказал, как вместе с другим большевиком захватил офицера, державшего путь в Петроград. Они обнаружили в его полевой сумке фотографии, описание Ковчега и изложение обстоятельств его обнаружения, а на самом дне сумки лежало то самое Ковчегово дерево.
– Видите ли, я в душе был весьма набожен, и при виде находки тотчас же понял, что это знамение свыше. Я должен порвать с богопротивными большевиками. Мне хотелось взять полевую сумку себе, но второй посыльный-большевик не позволил бы этого. Теперь я понимаю, что мне следовало убить его и позволить офицеру исполнить свою миссию правительственного курьера, но все разыгралось чересчур быстро. Я сумел забрать только Ковчегово дерево.
– А что стало с остальными свидетельствами? – поинтересовался Инди.
– Посыльный доставил их в штаб. Я полагаю, они попали в руки Троцкого. Что же до меня, то я бежал домой и благодаря революционной неразберихе перебрался с Катей в Америку, ни на мгновение не забывая о том, что видел в сумке курьера. Разумеется, Ковчегово дерево я взял с собой, зная, что в один прекрасный день приду сюда.
– А не проще ли было сказать правду? – с мукой в голосе воскликнула Катя.
– Поначалу я боялся признаться, что был связан с большевиками. Опасался, что меня могут не пустить в Соединенные Штаты. А единожды рассказав людям выдуманную историю, я вынужден был неукоснительно придерживаться ее. Иначе никто бы не поверил ни единому моему слову о Ковчеге, узнай они, что я не был на Арарате.
– В этом вы чертовски правы, – Инди вытащил из кармана телеграмму. – Получи я эту депешу в Стамбуле, меня сейчас бы здесь не было.
Взяв телеграмму у него из рук, Катя прочла ее и передала отцу, не проронив ни слова. Несмотря на данные отцом объяснения, она никак не могла взять в толк, как мог глубоко верующий человек настолько погрязнуть во лжи.
Смяв телеграмму, Заболоцкий отшвырнул ее прочь.
– Главное в том, Джонс, что русские солдаты побывали на Арарате и нашли Ковчег – значит, и мы найдем.
– Если только это не было обманом от начала и до конца, – возразил Инди. – Может, все это липа. Может, ваше Временное правительство подстроило эту штуку, чтобы привлечь народ на свою сторону и настроить против революционеров.
– Не может этого быть! – парировала Катя, хотя и сама уже усомнилась в Ковчеговом дереве. Может, тогда вечером в Чикаго она взяла из сейфа фальшивое дерево вместо настоящего? Впрочем, есть ли разница? Наверное, все дело в живой вере, а не в мертвой древесине.
– Скоро мы это выясним.
– Ну так что же, может, займемся лагерем? – спросил Заболоцкий.
Не успел он договорить, как в холодном горном воздухе раздался сухой треск винтовочного выстрела. На миг все оцепенели, затем молчание разорвал вопль Кати, бросившейся к упавшему отцу:
– Нет! Нет!
Омар и Ахмет что-то кричали по-турецки, Инди и Джек вторили им по-английски. Двое схватили его за плечи, другая пара – за ноги, унося в безопасное место. Катя застыла, не в силах поверить в случившееся. Этого не может быть!
От камня у ее головы рикошетом отлетела пуля. Джек выхватил пистолет, припал на колено и начал палить в белый свет. Затем охватил Катю рукой за плечи и бегом повел в укрытие.
Перед мысленным взором Кати стоял отец, живой и здоровый, указывая на место будущего ночлега.
Где ему предстояло уснуть навеки.
Инди даже не догадывался, откуда прозвучал выстрел и кто стрелял. Ясно лишь одно: Заболоцкий погиб.
По склону горы уже простерлись длинные закатные тени. Шеннон и Катя прикорнули бок о бок под укрытием скал; голова ее покоилась на груди у Джека, обнимавшего Катю за плечи. Покрытое брезентом тело Заболоцкого лежало на холодном камне всего в десятке футов от них. Прошло уже два часа со времени перестрелки; с тех пор прозвучал единственный выстрел – около получаса назад, да и то, сильно приглушенный расстоянием.
Инди стоял на страже, направив ствол в сторону угасающей зари. Омар с Ахметом после выстрела пошли выяснять, что к чему, и пока не возвращались. Инди снова нырнул в укрытие.
– Разожгу примус и подогрею суп.
– Хорошая мысль, – отозвался Шеннон. – Дай винтовку мне.
– Она придет в себя? – Инди головой указал на Катю. Катя подняла лицо и кивнула.
– Я в порядке, – едва слышно прошелестел ее ответ.
И тут же в отдалении прогрохотало несколько выстрелов. Инди резко обернулся, но почти мгновенно понял, что стреляли слишком далеко.
– Что, дьявол их возьми, там творится?! – не сдержался Шеннон.
– Не знаю, но собираюсь выяснить, – Инди выполз из укрытия. – Скоро вернусь.
– Инди, минут через десять совсем стемнеет.
– Вот и славно! Меня не заметят.
Он двинулся в направлении стрельбы. Его тревожила невозможность помочь Омару и Ахмету. Но все равно, бросать их нельзя.
Далеко уйти ему не удалось. Впереди мелькнули две тени – вытянутые, чудовищные тени крадущихся друг за другом людей, вооруженных винтовками. Инди залег за камнем и прицелился.
Передний уже был на мушке, когда вдруг его скрыла скала. Когда же он снова показался, то последний луч заходящего солнца упал на его лицо; Инди узнал Ахмета. Следом шел Омар, оба живые и невредимые.
– Эй, там! – негромко окликнул Инди, когда до Ахмета было не больше десяти футов.
Оба турка бросились за камни. – Инди, это ты? – крикнул Омар.
Инди вышел из укрытия и подбежал к ним.
– Что там была за перестрелка?
Оба двоюродных брата затараторили одновременно, мешая турецкие слова с английскими. Инди не улавливал никакого смысла. Наконец, он взял Ахмета за руку:
– Сначала, только помедленнее.
– Ладно! Мы пошли в сторону выстрела, а когда подошли, выскочили курды и схватили нас. Мы уж думали, они тоже собираются нас убить.
– Но это все из-за овцы, понимаешь ли, – вклинился Омар.
– Нет, не понимаю. Какой еще овцы?
– Да те, большевики-двойняшки. Это они застрелили Заболоцкого, – перехватил инициативу Ахмет. – Потом, наверно, решили отпраздновать победу и застрелили на ужин овцу, а курды их видели.
– И убили?
