меня, он сказал, что на сленге дежурный оператор называется Космической Официанткой. Или Воздушным Матрацем. Похоже, этот парень носил форму пилота - белая рубашка с маленькими эполетами и синий галстук. Он сказал, что мой багаж уже проверен и, возможно, прибудет на следующий день.
Парень из службы безопасности записал мои имя, адрес и телефонный номер, а затем спросил, в чём разница между презервативом и кабиной самолёта.
- В презерватив влезает только один хрен, - сказал он.
На последние десять баксов я взял такси до дома.
Местная полиция также задала множество вопросов.
Моя электробритва, которая не была бомбой, всё ещё отставала от меня на три часовых пояса.
Нечто, что было бомбой, большой бомбой, взорвало мои заумные кофейные столики Нжурунда в форме ярко-зелёного инь и оранжевого ян, которые, соединяясь вместе, становились кругом. А теперь они были просто деревяшками.
Мой набор мягкой мебели Хапаранда с оранжевыми шёлковыми покрывалами, дизайн Эрики Пеккари, теперь это мусор.
Я не был просто рабом своего инстинкта гнезда. Некоторые мои знакомые, которые раньше сидели в ванной с порниками, теперь сидели в ванной с каталогами мебели IKEA.
У нас всех есть одинаковое кресло Йоханнешом в зелёную полоску (палитра Стринне). Моё упало с пятнадцатого этажа, горящее, прямо в фонтан.
У нас всех есть одинаковые бумажные лампы Рислампа/Хар, сделанные из провода и экологически безопасной небелёной бумаги. Мои - конфетти.
А всё это сидение в ванной.
Ножевой сервиз Alle. Нержавеющая сталь. Можно мыть в посудомойке.
Часы Vild в коридоре, сделанные из гальванизированной стали, о, я должен иметь это.
Стеллажи 'Клипск', о, да.
Шляпные коробки Хемлиг. Да.
Улица около моей высотки была усеяна этим хламом; искрилась им.
Комплект стёганых одеял Моммала. Дизайн Томаса Харила, доступен в следующих вариантах:
Орхидея.
'Фушиа'.
Кобальт.
Эбонит.
Чёрный янтарь.
Скорлупа или вереск.
Покупка этого отняла у меня всю жизнь.
Лакированные столы Каликс с текстурой и простым уходом.
Вкладывающиеся столики от Стег.
Ты покупаешь мебель. Ты говоришь себе, это последний диван, который мне вообще понадобится. Покупая диван, ты по крайней мере несколько лет не будешь ни о чём волноваться, утешая себя тем, что проблема дивана решена. Затем правильный сервиз. Затем превосходная кровать. Портьеры. Ковёр.
А потом ты закрыт в своём гнёздышке, и вещи, которые ты считал своими, теперь считают своим тебя.
Пока я не приехал домой из аэропорта.
Швейцар выходит из тени, чтобы сказать, что произошло происшествие. Полиция, они тут были и задали множество вопросов.
Полиция считает, что это, возможно, был газ. Может, дежурный огонёк на плите погас, или горела конфорка, а газ утекал, и газ поднялся до потолка, и заполнил весь кондоминиум от пола до потолка. В кондоминиуме было семнадцать сотен квадратных футов площади и высокие потолки, так что целые дни газ тёк и тёк, пока не заполнил все комнаты. И когда он опустился до уровня пола, включился компрессор в основании холодильника.
Детонация.
Окна высотой от пола до потолка со своими алюминиевыми рамами вылетели, и диваны, и лампы, и тарелки, и простыни загорелись, как, впрочем, и дипломы колледжа, и телефон. Всё вылетело с высоты пятнадцатого этажа, подобно пучку света.
О, только не мой холодильник. Я собрал целые полки, полные различных горчиц, некоторые молотые, некоторые в стиле английских пабов. Там было четырнадцать различных обезжиренных салатных заправок и семь видов каперсов.
Да-да, в доме полно приправ и нет настоящей еды.
Швейцар высморкался, и что-то звучно шлёпнулось в его носовой платок со звуком, который производит мяч, попав в перчатку кетчера.
Вы можете подняться на пятнадцатый этаж, сказал швейцар, но никто не войдёт в квартиру. Приказ полиции. Полиция спрашивала, не было ли у меня подружки, которая могла бы пойти на такое, и нет ли у меня врагов, имеющих доступ к динамиту.
- Не стоит подниматься, - сказал швейцар. - Всё, что осталось - бетонная оболочка.
Полиция не сочла это поджогом. Никто не почувствовал запаха газа. Швейцар приподнимает бровь. Этот парень проводил своё время, флиртуя целыми днями с дамочками и нянечками, которые работали в больших квартирах на верхнем этаже, и ждал их в приёмной для прогулки после работы. Я жил здесь три года, и швейцар всегда сидел, читая журнал 'Эллери Квин', каждый вечер, когда я распихивал коробки и сумки, чтобы отпереть парадную дверь и войти.
Швейцар приподнимает бровь и рассказывает, как некоторые люди уезжают в долгую поездку и оставляют свечу - очень, очень длинную свечу в луже бензина. Так поступают люди с финансовыми проблемами. Люди, которые хотят выкарабкаться со дна.
Я спросил разрешения позвонить по его телефону.
- Многие молодые люди пытаются произвести впечатление на мир и покупают слишком много вещей, - сказал швейцар.
Я позвонил Тайлеру.
Телефон зазвонил в снимаемом Тайлером доме на Пейпер-стрит.
О Тайлер, избавь меня.
Всё это сидение в ванной.
В телефоне - гудок.
Швейцар нагнулся к моему плечу и сказал:
- Многие молодые люди не знают, чего они на самом деле хотят.
О Тайлер, пожалуйста, спаси меня.
В телефоне - гудок.
- Молодые люди, они думают, что хотят весь мир.
Избавь меня от шведской мебели.
Избавь меня от заумного искусства.
В телефоне - гудок, и Тайлер снимает трубку.
- Если ты не знаешь, чего ты хочешь, - говорит швейцар, - то закончишь жизнь с кучей того, чего не хотел.
Позволь мне не быть завершённым.
Позволь мне не быть довольным.
Позволь мне не быть совершенным.
Избавь меня, Тайлер, от совершенства и завершённости.
Тайлер и я договорились встретиться в баре.
Швейцар спросил у меня номер, по которому полиция сможет меня достать. По-прежнему шёл дождь. Моя Ауди по-прежнему была припаркована на стоянке, но галогеновый торшер 'Дакапо' торчал прямо из ветрового стекла.
Тайлер и я, мы встретились и выпили много пива, и Тайлер сказал, да, я могу уйти с ним, но я должен сделать ему одолжение.
На следующий день прибудет мой чемодан с 'прожиточным' минимумом - шесть рубашек, шесть пар
