Мужчина обсудил с Адин вопрос оплаты, в которую включил еще и аренду пирса, так что итоговая цена оказалась, по меркам острова, просто астрономической. Пробормотав что-то про необходимость подготовить комнату, девушка ретировалась на лестницу, а затем и вовсе в глубину дома: желание прийти в себя и восстановить гармонию мыслей оказалось сильнее, чем нежелание оставлять эту странную пару без присмотра.
Раскатывая в одной из гостевых комнат спальную циновку и зажигая ароматические палочки, Адин не могла не думать, как воспримут это ее гости. На чердаке было несколько матрасов, без которых люди материка наотрез отказывались ложиться спать, но юной айвир почему-то уже не казалось, что эти двое принадлежат к ришам.
Перед тем как спуститься, она, мгновение поколебавшись, убрала плазматрон обратно в сейф. И собственное чутье, и полученные в детстве уроки подсказывали, что против таких гостей он в любом случае окажется бесполезен.
'Будь что будет'.
Женщина была в гостиной одна.
Адин медленно спускалась по ступеням, не отрывая взгляда от застывшей точно статуя фигуры. Гостья оперлась локтем на подушку и сидела, царственная, точно кошка. Ее профиль четко вырисовывался на фоне горящего пламени. И вновь Адин почудилась какая-то... недосказанность в линиях лица.
Женщина медленно повернулась к ней, окинула задумчивым звездно-серым взглядом.
- А ведь ты не так проста, девочка.
Это были первые слова, произнесенные незнакомкой.
- Прошу прощения?
- Из тысяч местных нам непременно нужно было наткнуться на псиона, - с затаенной самоиронией произнесла гостья. И улыбнулась Адин, спокойная, расслабленная, судя по всему, совершенно не собирающаяся кричать: 'Ведьма! Ведьма!'
- А... - девушка запнулась, не зная, как выйти из неловкого положения, а потом решила загладить одну неловкость другой. - А где ваш супруг?
- Вышел узнать, что с погодой, - ответила сероглазая. Вновь ее губы дрогнули от какой-то понятной лишь ей самой шутки. - И сколько нам придется тут пробыть.
Адин автоматически послала запрос с Ай-И, который послал запрос на метеорологический спутник, и через секундную паузу уже отвечала:
- Шторм продлится еще как минимум два дня.
Женщина грациозно склонила голову, но ничего не ответила. На ней был полуспортивный костюм потрясающего серого цвета, в тон глазам, мягко облегающий стройную фигуру. Адин, попытавшаяся было на глаз оценить стоимость одежды, неожиданно для себя пришла к выводу, что в таком, на первый взгляд, простом наряде можно преспокойно появиться даже на приеме у вице-короля. Кроме того, покрой навел ее на мысль:
- Вы ведь танцовщица, не так ли?
Брови незнакомки приподнялись, в глазах впервые появился интерес.
- И как ты это определила?
- Вы двигаетесь, как мастер единоборств или же профессиональная танцовщица.
- Ах. И что заставило тебя предположить, что я не великий сенсей?
- Осанка, - пояснила уже сожалеющая о своей несдержанности Адин. - У тех, кто занимается классическим танцем, вырабатывается не только культура движений, но еще и особенная осанка. При распущенных волосах это не очень заметно, но то, как вы склоняете голову, линия шеи и плеч, привычка держать спину говорят очень о многом.
Незнакомка вновь кивнула. Улыбнулась.
- Полагаю, - и вновь эта ирония, - у тебя не возникло трудностей с тем, чтобы определить, к какой из двух категорий относится мой супруг?
Адин отвела глаза.
- Нет.
Женщина тихонько засмеялась. Взмахнула рукой, и Адин послушно села, поджав колени.
- И как же тебя зовут, о наблюдательное дитя?
Адин неуверенно сглотнула, пытаясь понять, есть ли в вопросе одобрение или угроза.
- Ренн Адин, госпожа.
- Ну, а я - Анна, - склонила голову та. - И я действительно немного танцую, - она чуть приподнялась. - Если честно, именно это нас и привело к вам. Мы слышали о некоем острове... Кажется, Шейвана или Ревана...
- Шейерванна?! Вы хотите попасть на Шейерванну? - От удивления ее голос зазвенел, гулко разносясь по пустым коридорам.
- Говорят, там танцуют интересные танцы, - мягко ответила Анна.
Адин уставилась на нее, слишком потрясенная, чтобы помнить о манерах. О таинственном и древнем острове Шейерванна были известны в основном слухи, но и их хватало, чтобы волосы встали дыбом. Девушка глубоко вздохнула.
- Это... опасное место. И никто не знает, где оно. И существует ли на самом деле. - Последнее, правда, было не совсем верно. Адин уже была свидетелем слишком многих необъяснимых событий, чтобы верить, что сказка не может быть былью лишь потому, что она слишком страшна.
- Мне интересно, - так же мягко повторила Анна.
И, вглядевшись в серые глаза, туманные и неуловимые, лишенные возраста, Адин вдруг поймала себя на мысли, что она не удивится, если эта черноволосая, высокая и гибкая, как хлыст, женщина и в самом деле сможет станцевать в Шейерванне.
От этой мысли ее бросило в дрожь.
- Если позволите... - островитянка чуть неловко поднялась на ноги, - я посмотрю, что можно сделать на ужин...
- Идея ужина, - Анна улыбнулась, и девушке показалось, что верхние клыки у нее слишком длинные, чтобы называться человеческими зубами, вызывает у меня глубокий и искренний энтузиазм.
Благодарная за предлог ретироваться, Адин взлетела по лестнице. На последней ступеньке она все-таки оглянулась на откинувшуюся на подушки черноволосую танцовщицу... и потому оказалась совершенно не готова увидеть ее мужа.
Незнакомец, так и не назвавший своего имени, стоял на галерее айвирского дома, облокотившись на деревянные перила, и глаза его были только для застывшей перед пламенем очага женщины. Адин замерла, не смея вздохнуть. Никогда, ни до, ни после этого вечера, ей не доводилось видеть такое выражение лица, какое было у наполовину седого мужчины на галерее, смотревшего на свою дивную сероглазую жену.
...И пальцы его нервно выбивали ритм по дереву перил. По дереву перил, помнивших столь многое. И глаза его пили красоту и печаль. Красоту и печаль, и глубокую, затаенную растерянность. И губы его шептали, точно во сне. Точно во сне...
Я придумал тебя, придумал тебя,
От нечего делать, во время дождя.
Петь до утра в ожиданье рассвета - какая тоска!
Я зажмурил глаза и придумал тебя.
Ты стоишь у порога в белом плаще,
С черных волос на паркет стекает вода.
Слишком поздно пытаться тебя придумать назад:
Твои тонкие пальцы лежат на кнопке звонка.
Что мне делать с тобой, что нам делать теперь?
Ты войдешь в этот дом и останешься в нем.
У тебя больше нет никого,
Кроме того, кто придумал тебя.
Моя жизнь как вокзал: этот хлам на полу
Память о тех, кто ждал свои поезда.
А тебе больше некуда ехать - на, выпей вина...
Как жестоко с моей стороны придумать тебя!
Я же знал, что любовь - это игры с огнем!
...Я придумал тебя, придумал тебя.
