окрестностями впервые полилась сладкая сиренья песнь.
В этот день ответственные работники заняли свои рабочие места не в девять утра, как им положено, а с первыми петухами. Это так говорится - с петухами, где их возьмешь, разве что мороженых венгерских из Москвы с проводником или с оказией. Не все аппаратчики знали, для чего велено им явиться на службу так рано (вот вам еще языковая закавыка - совсем недавно аппаратчиками называли лиц скромной рабочей профессии, а ныне так именуют и людей высокого полета, которые в своих кабинетах размышляют о наших с вами судьбах и решают, что нам с вами нужно и полезно,- метаморфоза покруче, чем с первыми петухами). Но и те, кто не знал, точно так же, как посвященные в курс дела, дисциплинированно выполняли свои функции, с вопросами к начальству не лезли, разъяснений не требовали. Каждый знал свой маневр.
Хорошо отлаженный аппарат создал товарищ Н. в городе и области! Пользуясь случаем, сообщим сугубо конфиденциально то, что упорно скрывали прежде, более того, пытались то и дело повести читателя по ложному следу. На этом, ключевом этапе повествования наш читатель вправе знать настоящую фамилию товарища Н.: Нехватайло.
Вам приходилось бывать когда-нибудь на командном пункте фронта или хотя бы армии за час-другой до генерального наступления? Нет? Нам тоже. Однако, начитавшись мемуарной литературы и насмотревшись военных фильмов, мы живо представляем себе эти КП - в филевской ли избе, в фамильном ли средневековом замке или в блиндаже на лесной опушке.
За столом сидит немолодой человек с волевым подбородком, его полевой маршальский мундир скромно украшен рядами орденских планок. Нет, скорее, он расхаживает по комнате, мельком бросая взгляд на карту, расстеленную на большом столе. В комнату то и дело вбегают бойкие штабные офицеры, порученцы и ординарцы, заходят и вытягиваются перед командующим бритоголовые генералы. Они в который раз склоняются над картой будущего сражения, перебрасываются короткими репликами и поглядывают на часы. Последние указания - командующим артиллерией, связью, авиацией, бронетанковыми войсками. И вот уже самое время, скрывая напряжение, размять пальцами папиросу, глубоко затянуться, бросить мужскую, соленую, солдатскую шутку, всем вместе хохотнуть над нею и вновь отдернуть левый рукав кителя, чтобы глянуть на часы...
Нечто подобное происходило в кабинете товарища Н. Один за другим по его вызову входили заместители и помощники, заведующие отделами и начальники управлений, руководители предприятий.
- Проверить! Об исполнении доложить! Идите. У вас все готово? Хорошо. Люди расставлены? Техника не подведет? Идите...
В круговерти последних проверок товарищ Н. не забыл вызвать к себе начальника горпромторга. Если продолжить наши, не знаем уж, уместные ли, аналогии с КП, этого не последнего в городе Н. человека следует сравнить с командующим тылом - есть такая военная должность. Ничего не имеет права упускать полководец, всякое упущение может обернуться разгромом: потому что в кузнице не было гвоздя... Но зачем же в такие напряженнейшие минуты вызвал товарищ Н. начальника промторга, человека, повторяем, влиятельного, но не имеющего вроде бы никакого отношения к предстоящей операции?
Когда торговый руководитель вошел в кабинет, товарищ Н. поманил его пальцем и велел приблизиться. Чеканя шаг по ковровой дорожке, начальник горпромторга приблизился. Товарищ Н. велел ему наклониться. Тот наклонился. И только тогда товарищ Н., чуть приподнявшись в кресле, шепнул на ухо распоряжение. Кроме них, в кабинете не было в ту минуту ни единой живой души; надо понимать, какой секретности было это распоряжение, если товарищ Н. дал его шепотом!
Теперь, по прошествии времени, можно, наверное, рассказать, что же шепнул товарищ Н. на ухо своему подчиненному. По прошествии времени и не такие государственные тайны раскрываются.
Помните ли вы наше рассуждение о тихом гроссмейстерском ходе, который скажется еще не скоро, но в конце концов решит шахматную партию? Товарищ Н., гроссмейстер управления, хотел лично убедиться в том, что этот тихий ход уже сделан.
Чтобы не томить читателей, скажем прямо: товарищ Н. распорядился изъять из продажи некоторые промтовары, не очень-то ходовые, из числа тех, что и при известных издержках нашей торговли почти всегда можно найти в хозяйственных... Пет! Ни слова больше. Мы и так слишком много выболтали беда всех литераторов, творящих в соавторстве: один, может, и промолчал бы, а вдвоем никак не удержаться. За примерами ходить недалеко, всевозможные братья эвон как расписались: Гонкуры, Гриммы, Стругацкие, Вайнеры. И мы не исключение. Впрочем, нашему читателю мы доверяем полностью, зная, что любой сообщенный ему факт дальше никуда не пойдет.
Под ветром шелестела листва, чирикали воробьи, солнце поднималось в небо. Приближался час 'икс'.
Товарищ Н., отогнув белоснежную манжету, смотрел на циферблат наручных часов. Брови нахмурены, властные губы твердо сжаты, подбородок чуть приподнят. Рядом - верные соратники, тоже смотрят на часы, каждый на свои. Бегут круг за кругом секундные стрелки, ни одна не опережает и не отстает, все выверены по главной стрелке, той, что на часах 'Сейко' товарища Н. Вот уже пошла она последний круг, и товарищ Н. разомкнул сжатые губы, начал считать.
Будто отпуская в просторы Вселенной космический корабль, товарищ Н. вел обратный счет: десять... девять... восемь... И соратники его, не отводя глаз от своих циферблатов, согласно кивали головами и шептали про себя: семь... шесть... пять... В унисон, простите за штамп, но иначе не скажешь, бились их руководящие сердца: четыре... три... два... один...
Товарищ Н. поднял от часов тяжелую лобастую голову, откинулся в кресле, улыбнулся доброй, неповторимой своей улыбкой и сказал простое, душевное 'поехали'. И махнул рукой.
6
Настоящая фамилия товарища Н.: Невидайло, Неслыхайло, Несказайло (нужное подчеркнуть).
7
И только товарищ Н. махнул рукой, как над городом понеслась песнь:
Путник усталый, скажи мне, куда и зачем ты стремишься?
Гонит тебя и терзает странствий могучая сила...
Диспозиция была продумана загодя. Сирен разместили не в студии, а более демократично - на виду у народа, с тем, однако, чтобы вести прямые репортажи и по местному радио и телевидению. Дориде доверили важнейший пост у желдорвокзала, где ее одним из первых услышал и увидел Семен Семенович, путник не столько усталый, сколько проголодавшийся, а также студент молочного техникума Алеша, который, скажем это сразу, так и не повидался со своей теткой и ничегошеньки не купил в Н-ской торговой сети. Гегемона разместилась поближе к окраине города, на колхозном рынке. И это место, если вдуматься, надо признать удачным. Во-первых, на рынок съезжались со своим недешевым товаром труженики села из других областей и даже республик; во-вторых, поблизости находился городской автовокзал, сюда приходили и отсюда уходили вдаль усталые автобусы, связывающие город с населенными пунктами Несуглинья; в- третьих, и это, быть может, важнее всего, рядом проходила окружная автодорога, по которой день и ночь мчались мимо города Н. чужие, незакрепленные трудовые ресурсы.
Соблазнительно было устроить сиренный пункт и в аэропорту Калиновка-2, где частенько по метеоусловиям далеких и близких портов, по неприбытию самолетов и еще черт знает почему, по причинам, неведомым самому Аэрофлоту, всегда томились представители всех слоев и прослоек нашего общества. Но в наличии были только три сирены. Мало, конечно, но какому еще областному руководителю удалось бы выбить и столько? В аэропорту поставили репродуктор, и сладкая сиренья песнь пошла в межзвездный эфир, а заодно и местную радиосеть, заполняя паузы между сообщениями о задержанных, неприбывших и заблудившихся рейсах.
Поставив на фланги Дориду и Гегемону, товарищ Н. принял стратегическое решение бросить основные силы в центр. Там, на острие удара, находилась прекрасная Елена, дочь Ипполита. У нас и в мыслях нет кинуть тень на выдающиеся вокальные данные Дориды и Гегемоны, но женская привлекательность Елены - ее глаза, белоснежные зубы, атласная (там, где нет перьев) кожа, лебединые перья (там, где они прикрывают атласную кожу), мраморные плечи, наконец, безукоризненная грудь, да, грудь, мы не побоимся этого слова - ее женская привлекательность, дополненная сладостным голосом, должна была как магнитом тянуть к себе мужские трудовые ресурсы. О, как сексапильна Елена, дочь Ипполита, что подтвердит и Климентий, сын товарища Н.!
На площади, спиной к главному дому города и области и лицом к пожарной каланче, охраняемой
