небольшой просьбой: «Не дай ему заметить пятно, не дай Мэри Энн забеременеть».
Вот и все, что имеет для меня значение в этом мире. Никогда и ни о чем я больше не попрошу Господа.
Он не отвечает мне мгновенным отказом, хотя, несомненно, знает все наперед.
Мне приходит в голову мысль о том, что я мог бы припасти пару молитв на потом, все-таки ухожу на войну и все такое, но прямо сейчас я не могу себе представить ничего более страшного, чем случившееся и его последствия.
Я взял у отца в долг сорок пять долларов, чтобы купить Мэри Энн красивое кольцо, не дешевку. Она могла бы похвастаться им перед подругами, чтобы все знали, чей это подарок И убедились, что Мэри Энн сделала достойный выбор.
Я обещаю отцу выплачивать долг из своего денежного довольствия, которое составит двадцать один доллар в месяц. Он будет четко следить за выплатой долга. Даже если я погибну где-нибудь за семью морями, он найдет способ вернуть ссуженные деньги. Таков его твердый принцип. Я отдаю ей кольцо на станции. Просто открываю маленькую коробочку и даю ей взглянуть, а она начинает рыдать, уткнувшись мне в плечо и что-то неразборчиво говорит сквозь слезы.
Она протягивает руку, и я надеваю ей кольцо на палец. Она полностью мне доверяется, я вижу это по ее глазам.
В такой момент не стоит попусту тратить слова, о чем-то спрашивать. Уместным, наверное, был бы лишь один вопрос: «Ты порядочный мужик или нет?» Самое время для честного ответа. Потом я оказываюсь в объятиях матери Эндрю. Она намертво вцепляется в рукава моей куртки, обнимает и целует меня.
– Будьте умницами, мальчики, будьте умницами, а ты, Уолтер, присматривай за Эндрю. Ты ведь будешь присматривать за ним, да? – спрашивает она.
Такого потока слов я еще ни разу не слышал от матери Эндрю. Обычно она на редкость стеснительна. Назвать ее тихоней – значит недооценить степень ее робости.
Я не говорю, что буду присматривать за ее сыном. Не говорю и обратного. Я просто стою с идиотским выражением лица, затем взглядом прошу Эндрю помочь мне, и он подходит и забирает мать.
И вот уже мой отец хлопает меня по спине, уверяя, что мы стоим на пороге самого увлекательного приключения в жизни. Это время мы никогда не забудем. Мы почувствуем, что такое жизнь. Мы ощутим себя мужчинами. Мы узнаем, в чем наша цель.
Я очень люблю отца, но в этот момент мне хочется, чтобы он заткнулся. Мне хочется сказать ему, что легко так говорить, когда служишь в армии в мирное время.
Я смотрю поверх его плеча на мать. Могу сказать, что она не слишком уверена в правоте отца. Но она никогда не станет ему возражать.
Потом кондуктор объявляет посадку, и мы забираемся в вагон.
Я смотрю на Мэри Энн через окно. Моя невеста. Я знаю, что поступил правильно. С точки зрения того, чему меня учили, я все сделал правильно.
Она шевелит губами, произнося: «Я люблю тебя». Мои губы посылают ей такой же ответ. Но все равно она произносит эти слова иначе.
Потом я смотрю на мать, она плачет.
Перевожу взгляд на отца, который сотрясает воздух кулаком, что означает: «Задай им перцу мальчик. Положи этих япошек во славу Господа и страны».
Я смотрю на своих младших брата и сестру – они так и не произнесли ни слова. Поди знай, что у человека на уме, если он молчит. Бедный Робби. Он в самом деле не знает, как выразить то, что на душе. В этом он похож на меня, только еще хуже. Кейти обычно выкладывает все, что ей приходит в голову, всерьез ее никто не воспринимает. Да и вообще, никакого внимания на нее не обращают. Так что неизвестно, что хуже: когда от вас не ожидают проявления чувств или когда на них не обращают никакого внимания.
Честно говоря, мы и сами не знаем, чего хотим друг от друга. Неудивительно, что между нами происходят войны.
Как только поезд трогается, я смотрю на мать Эндрю, и до меня вдруг доходит.
Мне – присматривать за Эндрю?
Я-то думал, что это Эндрю будет присматривать за мной.
Этот поход на войну был его идеей, и к тому же у меня в запасе не осталось ни одной молитвы.
Глава седьмая
Майкл
Он комкает уже третье письмо, адресованное миссис Уиттейкер, и точным броском отправляет его в мусорную корзину. Предыдущие два письма, не долетевшие до корзины, валяются у плинтуса.
Он даже не представлял, как это будет тяжело. Пожалуй, похлеще любого домашнего задания и так же непостижимо, как дифференциальное уравнение. Возмущение собственным бессилием становится почти осязаемым, он чувствует, как от него набухают желваки.
Он хотел было написать, что является старинным приятелем Уолтера со времен войны, но потом понял, что это рискованно. Эндрю может знать всех армейских дружков Уолтера.
Потом он пытался объяснить, что приходится Уолтеру просто приятелем, не уточняя обстоятельств знакомства. Но понял, что чем больше вопросов последует от Эндрю и миссис Уиттейкер, тем быстрее его разоблачат. А уж если они будут настаивать на встрече, тогда ему точно конец. Он на целых сорок лет моложе.
В третьей версии он предстает как автор книги о Второй мировой войне, но никак не может объяснить, почему среди персонажей оказался Уолтер, в то время как живы тысячи ветеранов у которых можно взять интервью.
Нет, это никуда не годится.
Он не может объяснить то, чего не понимает сам.
Он чувствует себя обманутым этим Уолтером, кем бы он ни был, его духом, явившимся на спиритическом сеансе, потому что Уолтер обещал, что, как только он найдет Эндрю, ему станет ясно, что делать.
А это неправда.
Не сомневаясь в праве на это, он шарит в шкафу у Денниса в поисках спиритической доски. Он пристраивает ее на коленях, устанавливает стрелку и, слегка касаясь ее пальцами, высказывает накопившееся недовольство.
Ему кажется необычным спокойствие, которое он испытывает при общении с доской, что бы она ни говорила. Где-то в подсознании зреет ощущение, что он перестал ее бояться.
– Хорошо, – говорит он, обращаясь к доске. – Я нашел его, а ты оказался не прав. Я совсем не знаю, что делать. Он не станет со мной разговаривать, пока я не объясню, зачем мне нужно встретиться с ним. Я не могу сказать ему правду. И что, черт возьми, мне теперь делать? Я ведь обещал только найти его.
Тишина. На доске никакого движения. Может быть, ему не стоило так кипятиться.
– Я сделал то, что ты хотел. Я нашел его.
Наконец стрелка трогается с места. И скользит к слову «НЕТ».
– Нет? Что ты хочешь этим сказать? Его жена говорит, что знает тебя. Ты считаешь, что я нашел не того парня?
НЕТ
– Тогда, выходит, я нашел его.
НЕТ
Может, доску заело? Вне себя он хватает конверт и размахивает им перед доской, как будто у нее есть глаза, но тут же ему становится стыдно за этот жест.
– Хорошо, слушай. Эндрю Ф. Уиттейкер, Шестьдесят восьмая улица, дом 342, Альбукерке, Нью-Мексико. Я нашел его.
Впервые за время сеанса стрелка начинает складывать из букв слова.
ЭТО ЕГО АДРЕС
– Я знаю, что это его адрес, черт побери именно это я и пытаюсь тебе сказать. Я знал, что это его адрес, когда зачитывал его тебе.
Деннис слышит его крик, заглядывает в комнату и удивленно смотрит на него.
– Возможно, если бы ты не был так агрессивно настроен по отношению к спиритизму, тебе бы не было
