– Так и есть, – сказал он. – Верно? Не обижайся, ты странная в хорошем смысле, как это бывает у англичан. Ты ведь из Англии?
– Я…
Позади него выстроились каменные дети. Сквозившее между ветвями солнце подбиралось к ним, слизывало росу с плеч и шляпок. Спокойные небоскребы отбрасывали отражение Токио, чистое и прохладное, как пещерное озеро.
– Я не… – тихо сказала я. – Я не знала, где спать.
– Ты не устроилась в отель?
– Нет.
– Ты только что приехала? – Да.
Он рассмеялся.
– У меня есть комната. У меня около ста комнат.
– У тебя?
– Да. В моем доме. Ты можешь арендовать там комнату.
– У меня нет денег.
– Привет! Мы же в Токио. Не слушай экономистов, денег здесь полно. Надо только открыть глаза. На каждом углу есть клубы, где девушки развлекают гостей.
Девушки в университете часто фантазировали, представляя себя в токийских клубах. Воображали, как много они там заработают, мечтали о подарках, которые посыплются на них, как из рога изобилия. Я тем временем помалкивала в уголке, завидуя их откровенности.
– В одном из клубов я работаю официантом, – сказал он. – Представлю тебя маме-сан, если захочешь.
Краска бросилась мне в лицо. Он и представить не мог, что я чувствовала, воображая себя в таком клубе. Отвернувшись, я закончила шнуровать туфли. Поднялась, отряхнула одежду.
– Серьезно. Деньги очень приличные. Этих заведений пока не коснулся спад деловой активности. А мама-сан любит странных девушек.
Я не ответила. Застегнула на кардигане молнию, перекинула через голову сумку, чтобы лямка легла по диагонали.
– Извини, – сказала я неловко. – Мне пора.
И пошла от Джейсона через парк. Налетел ветерок, в руках каменных детей затрещали игрушечные мельницы. Солнце осветило небоскребы.
Он догнал меня у выхода из парка.
– Эй, чудачка, – окликнул он.
Я не остановилась, и он пошел рядом, широко улыбаясь.
– Постой, вот мой адрес.
Он вытянул руку. Я остановилась и посмотрела на его ладонь – на ней лежал обрывок от сигаретной пачки с нацарапанным адресом и номером телефона.
– Возьми. Ты у нас будешь забавной. Я молча смотрела.
– Ну, бери же.
Я поколебалась, но все же взяла картонку. Наклонив голову, продолжила путь. Позади себя услышала смех.
– Ты потрясающая чудачка, и ты мне нравишься.
В то утро, когда официантка из кафе «Бэмби» принесла мне охлажденный кофе и кусок дыни по-датски, она поставила также на стол большую тарелку риса с шариками жареной рыбы, две маленькие тарелочки с маринованными овощами и пиалу с супом мисо.
– Нет, – сказала я по-японски. – Нет, я этого не заказывала.
Она оглянулась на менеджера. Тот проверял кассовые чеки. Официантка повернулась ко мне, подняла глаза к потолку и приставила к губам палец. Позже, когда принесла счет, я увидела, что она проставила в нем лишь деньги за дыню. Я сидела, не зная, что сказать, смотрела на нее, а она уже пошла к другим столам, на ходу вынимая блокнот из кармана туго накрахмаленного передника и почесывая в голове розовым карандашом. С такой добротой встречаешься не часто, во всяком случае на моем опыте. Мне вдруг захотелось узнать, кто у нее отец. И дед. Интересно, говорил ли он с ней когда-нибудь о том, что случилось в Нанкине. Долгие годы в школах не говорили о том побоище. Все упоминания о войне были изъяты из учебников. Большинство взрослых японцев имело лишь слабое представление о том, что произошло в Китае в 1937 году. Интересно, знакомо ли официантке само слово – Нанкин?
Нужно долгое время изучать что-то, прежде чем это поймешь. Девять лет, семь месяцев и девятнадцать дней. Оказывается, что и этого бывает недостаточно. Даже после всего, что я прочла о годах, в которые Япония завоевала Китай, я все еще не знаю, почему случилось побоище. Эксперты – социологи, и психологи, и историки – они, кажется, понимают. Говорят о страхе. Они говорят, что (японские солдаты испытывали страх, к тому же устали и были голодны. Они отчаянно бились за Шанхай, боролись с холерой и дизентерией, прошли пол-Китая и сломались, когда добрели до столицы. Некоторые говорят, что японские солдаты – продукт общества, соскучившегося по власти, что им внушили, будто китайцы – низшая раса. Кто-то утверждает, что такая армия, войдя в Нанкин и обнаружив сотни тысяч беззащитных горожан в разбомбленных домах… Некоторые заявляют: то, что произошло, не так уж и удивительно.
Японской имперской армии понадобилось не много времени. За несколько недель они убили около трехсот тысяч горожан. Рассказывают, когда они покончили с этим, не надо было лодок, чтобы перебраться
