Роберт Хайнлайн
«Пасынки Вселенной»
Экспедиция к Проксиме Центавра,[1] спонсированная Фондом Джордана[2] и стартовавшая в 2119 году, была первой документально зафиксированной попыткой достичь ближайших звезд нашей Галактики. О несчастной судьбе экспедиции мы можем только гадать…
Часть 1
Вселенная
— Берегись! Мут!
От этого вскрика Хью Хойланд резко, не теряя ни секунды, наклонился.
В переборку над его головой грянула железяка размером с яйцо. Запросто разнесло бы череп.
Инерция движения, сделанного Хойландом, привела к тому, что ноги оторвались от пола. Прежде чем его тело опустилось на палубу, Хью дотянулся ступней до переборки и оттолкнулся от нее. Длинным, плавным прыжком он пересек проход, держа нож наготове.
Сгруппировавшись в полете, он перевернулся в воздухе, затормозил движение, коснувшись противоположной стены, и медленно опустился на ноги. Теперь он находился в углу прохода, куда скрылся мут. Коридор был пуст. Двое товарищей приблизились к нему, неловко скользя по полу.
— Ушел? — спросил Алан Махони.
— Да, — ответил Хойланд. — Похоже, это была самка. И я, кажется, видел четыре ноги.
— Две ноги или четыре, все равно уже не поймаем, — заметил третий юноша.
— А на кой Хафф его ловить? — возразил Махони. — Я не собираюсь.
— А я собираюсь, — сказал Хойланд. — И Джордан меня побери, возьми он дюйма на два выше, я был бы уже массой для Конвертора.
— Вы можете хоть два слова связать без ругани? — упрекнул третий. — Слышал бы вас Капитан! — С этими словами он почтительно коснулся лба.
— Ох, ради Джордана, — отрезал Хойланд, — не будь таким занудой, Морт Тайлер. Ты ведь еще не ученый. Думаю, во мне не меньше благочестия, чем в тебе, а дать иногда волю чувствам — это не смертный грех. Так даже ученые поступают. Я слышал.
Тайлер открыл было рот, чтобы возразить, но, очевидно, передумал.
Махони тронул Хойланда за руку.
— Слушай, Хью, — взмолился он, — давай выбираться отсюда. Мы еще никогда так высоко не забирались. Меня так и мотает во все стороны, — хочу вниз, почувствовать сколько-нибудь веса в ногах.
Хойланд, крепко сжимая нож, с тоской поглядел на люк, в котором скрылся противник, и повернулся к Махони.
— Ладно, малыш. Все равно еще спускаться и спускаться.
Он повернулся и заскользил к люку, через который они попали на этот уровень. Двое остальных следовали за ним. Не обращая внимания на лестницу, он шагнул в проем и стал медленно опускаться на палубу в пятнадцати футах внизу. Тайлер и Махони падали рядом. Через следующий люк, в нескольких футах от предыдущего, они попали на другую палубу. Вниз, вниз, вниз, они падали все ниже и ниже, через десятки палуб, каждая из который была тиха, тускло освещена и таинственна. Каждый раз они падали чуть быстрее, приземлялись чуть жестче. Наконец Махони запротестовал.
— Давай пешком пойдем, Хью. От последнего прыжка я ноги отшиб.
— Ладно. Только это будет дольше. Где мы сейчас? Кто-нибудь знает?
— До фермы еще около семидесяти палуб, — ответил Тайлер.
— Откуда ты знаешь? — подозрительно спросил Махони.
— Я считал, тупица. А когда мы спускались, я отнимал единицу после каждой палубы.
— Врешь. Никто, кроме ученых, так считать не может. Думаешь, если учишься читать и писать, так уже все знаешь?
Хойланд пресек разгорающуюся ссору.
— Заткнись, Алан. Может, он и правда умеет. Он у нас головастый. В любом случае осталось палуб семьдесят — видно по тяжести.
— А слабо, ему пересчитать лезвия на моем ноже?
— Хватит, я сказал! Дуэли за пределами деревни запрещены. Это Правило.
Дальше они продвигались в молчании, легко сбегая вниз по лестницам, пока увеличивающийся с каждой палубой вес не заставил их перейти на более степенный шаг. Наконец они достигли уровня, который был ярко освещен и по высоте был вдвое больше остальных. Воздух был влажным и теплым; растительность закрывала обзор.
— Ну вот мы и внизу, — сказал Хью. — Не узнаю эту ферму. Должно быть, мы спустились с другой стороны.
— Вон фермер, — сказал Тайлер. Он приложил мизинцы ко рту и свистнул, а потом крикнул: — Эй! Земляк! Где мы?
Крестьянин медленно оглядел их, потом неохотно процедил, как дойти до Главного Прохода, откуда можно добраться до их деревни.
Они прошли бодрым шагом полторы мили по широкому туннелю. Дорога была оживленной — путники, носильщики, тележки. В маленьком портшезе высокомерно раскачивался ученый, несли его четверо рослых прислужников, а впереди шествовал оруженосец, разгоняя с дороги простонародье. Через полторы мили дорога привела их к деревенской общине — просторному помещению в три палубы высотой и, пожалуй, вдесятеро шире. Тут их пути разошлись. Хью направился к себе в кадетскую казарму, где отдельно от родителей жили неженатые парни. Он вымылся и пошел к своему дяде, у которого работал за еду. Тетка покосилась на него в дверях, но промолчала, как и пристало женщине.
— Привет, Хью! — поздоровался дядя. — Все исследуешь?
— Доброй еды, дядя. Исследую.
Дядя, уравновешенный и разумный человек, благодушно полюбопытствовал:
— Где же ты был? Что нашел?
Тетка молча выскользнула из комнаты и вернулась с ужином, который поставила перед племянником. Хью набросился на еду; ему и в голову не пришло поблагодарить. Он прожевал кусок, прежде чем ответить.
— Высоко. Мы добрались почти до невесомости. Мут мне чуть голову не снес.
Дядя захихикал.
— Ты найдешь свою смерть на этих ярусах, парень. Лучше займись делом… а там я, глядишь, помру и уберусь с твоей дороги.
На лице Хью выразилось упрямство.
— Разве Вам самому не любопытно, дядя?
— Мне? Ну, я порядком успел полюбопытствовать в молодости. Я прошел весь Главный Проход туда и
