Руденко тоже сует мне какие-то свертки.
— Антонина велела передать. На дорогу.
Разговор с провожающими продолжается до той самой минуты, пока на площади не появляется голубой рейсовый «Икарус». Шипит воздух, дверцы разъезжаются в стороны,
— Давай, Кирьяныч,— говорит Лукин. И шутит с кондукторшей:— Вы, глядите, не обидьте нашего Кирьяныча!
Пассажиров не так уж много; все садятся в автобус степенно, не торопясь, и только меня почему-то впихивают два десятка заботливых рук; вслед за мною по рукам проплывает чемоданчик и мой костылек.
— Все, кажется? — Шершавый оглядывается по сторонам.— Ну, в добрый час!
— Приедешь — сообщи, как добрался,— напоминает Лукин. Он возбужден, великолепное свое пальто с каракулевым воротником расстегнул, шапку зачем-то снял, мнет ее в руке.
— Надень,— с грубоватой заботливостью говорит ему Шершавый.— Простудишься — куда войску без генерала?
— На первую варку целлюлозы приезжай! — Это уже говорит Руденко.
— Непременно,— и, держась за дверцу машины, я кричу: — Алексею от меня привет не забудьте передать.
И тут замечаю поодаль от автобуса Анюту, и рядом с нею Роман; они оба машут мне.
Уф, наконец-то автобус трогается. Отодвигается назад толпа, мачта с флагами расцвечивания. Вдогонку несется:
Отчего это у меня в горле першит и глаза повлажнели?
Я усаживаюсь поудобнее. Кресло мягко пружинит. Автобус набирает скорость, и голубые елочки- подростки пообочь дороги бегут все стремительнее.
А шофер и кондуктор, оказывается, те же самые, что в ночь моего приезда. Шофер узнал меня и по- свойски подмигивает в круглое зеркальце, показывая взглядом на кондукторшу. Та, важно, по-утиному переваливаясь и инстинктивно ограждая живот, медленно движется между рядами кресел, улыбается. И такое счастливое, умиротворенное бабье лицо у нее, такая в ней добродушная невозмутимость, что пассажиры ответно улыбаются ей.
Автобус идет все быстрее.
г. Владивосток
Примечания
1
Коннитива — здравствуйте. Гокиген икагадэсука? - Как поживаете? (яп)
2
Сэнсэй — учитель (япон.)
3
Кватч — чепуха (нем.).
