в самый конец змеящейся очереди из равнодушно шаркающих божеств. — Что здесь происходит? — проревел верховный ответственный за аппетитные припасы, локтями пробивая себе дорогу сквозь очередь и направляясь прямиком ко входу в «Манну Амброзию».
Алкан попытался уверить себя в том, что все идет славно и замечательно. Не стал бы Схрон спрашивать его о недавнем увеличении числа поклонников прямо на облачной парковке, если бы его цифры не были бы уникальны, разве не так?
Схрон тем временем с ревом пробивал себе дорогу в переднюю часть очереди.
— Что здесь происходит? Почему все тут стоят?
— Такова п-процедура, — официальным тоном ответил Херокс, ответственный за календарное планирование, собрания и важнейшие встречи.
— Что? — прохрипел Схрон, тут же заключая, что сегодняшний денек стремительно становится все менее славным.
Херокс вытянулся в полный рост и, едва пряча самодовольную улыбку, приготовился доложить о капитальном небрежении своими обязанностями одним божеством, его коллегой по организации.
— Мэтр д'Отель не объявился! — объявил он. — Было бы в высшей степени н-непозволительно с нашей стороны п-просто п-предположить, что мы в т-точности знаем, где находятся наши п-посадочные места. Без руководящего и н-направляющего присутствия б-божества, ответственного за организацию рассаживания, чтобы н-нас н-направлять, мы просто не можем войти.
— И Мэтр д'Отель тоже? Где он? — рявкнул Схрон.
Беспомощно разведя руками, Херокс равнодушной лопатой бросил еще несколько фунтов осуждающей почвы в могилу вины.
Схрон заскрипел зубами, а живот его в самой что ни на есть небожественной манере зарокотал.
— Ну ладно, вы можете болтаться тут и искать егою. А лично я точно знаю, где сижу! — Он плечом отворил дверь, протопал внутрь и резко остановился.
Ноздри Схрона раздулись, вдохнули — и все его настроение самым жалким образом нырнуло куда-то в его носки. Чего-то здесь определенно недоставало.
Подобно заброшенной обнаженности дома, в котором бесцеремонно сорвали все рождественские украшения, обонятельный пейзаж «Манны Амброзии» был катастрофически лишен уютного аромата Знаменитого Чесночного Хлеба с «драконсолой» Тони Фабрицци.
Весь Аррай услышал жалобный вой и горестные вопли Схрона, когда он упал на пол и зарыдал, то и дело клянясь, что больше никогда не будет делать поспешных заключений о том, насколько славный сегодня денек, пока перед ним исправно не задымится его ленч.
Внезапно некая ангелица воспарила из голубого простора, распростерла свои крылья и опустилась вниз, сопровождаемая одним из младших божеств — облаченным в длинную бледно-серую шинель и аналогичного цвета фуражку.
Алкан с растущим чувством виноватой нервозности наблюдал за тем, как ангелица что-то шепчет на ухо божеству, бросая взгляд в его сторону. Фе Ликс, главное божество, ответственное за шпионаж, дезинформацию и слежку, еще глубже засунул кулаки в карманы своей шинели и обратил непроницаемый взор на Алкана. Секунды спустя он повыше подтянул воротник и стремительно вышел наружу, на облачную парковку. Флорри оживленно порхала у него над головой.
Наблюдая за их лихорадочным отбытием, Алкан вдруг понял, что у него совершенно пропал аппетит.
Атмосфера на Греховной площади и вокруг нее буквально гудела резонансными волнами сильнейшего напряжения. Эпицентром этого напряжения был Асаддам. Он понимал, что его будущее как главного менеджера Мортрополиса всецело зависело от максимального одобрения одного-единственного дьявола, самого повелителя скверны д'Авадона. Одна унция резкого недовольства д'Авадона — и Асаддама вышвырнут из города, подвергнут остракизму.
И все же глубоко в злом нутре своих кишок Асаддам точно знал, что этого не случится. Нет, только не с той идеальной демонстрацией чистой эффективности и тем колоссальным спектаклем, который он подготовил. Каждая деталь была им лично проинспектирована, каждый демон под его командой бился в пределах дюйма от непрерывного и продолжительного обдирания его предельно личным асаддамовским драконом о девяти хвостах. Теперь все было готово, отрепетировано, отточено, причем с идеальным вкусом к мучениям и страданиям, которыми предстояло подкрасить и без того впечатляющий образ дьявольской эффективности.
Отсутствовала только одна чертовски мелкая и ничтожная деталь. Сам повелитель скверны д'Авадон.
— Ну где же он? — прорычал Асаддам, расхаживая взад-вперед. Напряжение уже начинало его раздражать, точно муравьи в штанах. — Он опаздывает. Почему он опаздывает? Что его задерживает? Он должен быть здесь!
Асмодеус держал голову пониже, прибивая последнее знамя к балкону тринадцатого этажа. Теперь четыре больших прямоугольника властно оттуда махали, и на каждом в качестве центра имелся большой белый круг — чистый перл невинности, перечеркнутый раздвоенным копытом, скрещенным с трезубцем. Это был символ Нового Порядка Мортрополиса.
По всем краям Греховной площади эхо этого мотива ревело в безмолвном почтении, пока специальные расставленные там плотные отряды демонов махали аналогичными флажками. Впрочем, по своевременно данному сигналу эти демоны должны были повести себя в манере, предельно далекой от безмолвия.
Асаддам раздраженно барабанил по краю балкона, глодая собственные клыки. Д'Авадон уже должен был прибыть и стоять здесь, по левую руку от него, бурля гордостью за избранного им идеального диктатора.
В голове у Асаддама назревал управленческий кризис. Назначенное время уже наступило. Следует ли ему отложить начало своего спектакля до прибытия д'Авадона… и подвергнуться риску показаться неэффективным? Или ему следует победно щелкнуть когтями в сернистом воздухе, обрезать нужную ленточку… и подвергнуться риску, что д'Авадон все это пропустит? Мог ли он быть полностью уверен в том, что д'Авадон попросту не проскользнул на Греховную площадь незамеченным, обрушивая это ужасное решение на плечи Асаддама, а сам все проверяя и проверяя? Выбора у него не оставалось. Главный менеджер просто должен был начать — так было безопасней. Если д'Авадон объявится позже, тогда он просто сможет начать все это проклятое мероприятие заново. Для Асаддама вовсе не было в тягость еще разок властно оскалиться на своих подручных, усиливая свое превосходство, укрепляя свою власть над всем Мортрополисом.
С финальным оскалом главный менеджер поднял лапу в классическом салюте с двумя расставленными когтями и с легкостью перерезал ленточку. Поспешно собранная кучка демонов, именуемая Мортрополитанским грехофоническим пыткестром, шумно грохнула в кипящие литавры, мрачно заскребла по меди и принялась как попало дергать струны расстроенных скрипок. Дюжина высокооплачиваемых демонов по контролю над толпой (временно избавленных от своих ментагонских обязанностей) угрожающе защелкала кнутами и тем самым перевела аудиторию в состояние восторженного неистовства. Знамена замахали, глотки восторженно заорали. Сфокусированные копья лавовых прожекторов проткнули площадь. Слева потащилось массовое убожество синхронных шаркальщиков из Огненных Ям. Кандалы мерно лязгали у них между лодыжек.
И тут, незримые во внезапном хаотически-хтоническом оживлении, два влекомых скалодонтами фургона тайком прогрохотали вперед, остановившись на противоположных сторонах площади. Если кто-то выбрал бы подходящий момент, чтобы бросить косой взгляд на подозрительно чистые на вид бородатые фигуры внутри фургонов, он увидел бы нешуточные пурпурные языки благочестия, парившие у всех фигур над головами. Однако никто такого момента не выбрал. Никто не осмелился единственным косым взглядом навлечь на себя гнев Асаддама. Нет, только не сегодня. И не при теперешнем его настроении.
Булыжник Греховной площади, казалось, прогнулся и искорежился, когда демонстрационная команда «Большой Череп» выкатила на него свои многотонные снаряды под сопровождение жуткого музицирования от грехофонического пыткестра. Вокруг них щелкали и резали воздух драконы о девяти хвостах. Трезубцы вовсю крутились в угрожающих вихрях. А Асаддам подпрыгивал вверх-вниз, громко стуча копытами и трепеща в мрачном восторге.
