вечеринку и наконец-то познакомиться с Томом, который не только холост, но еще и высокого роста. Вместо того чтобы в субботу вечером пялиться в телевизор вместе с Мирной, она может развлечься с парнем по имени Том.
Анна попыталась объяснить, что ей совсем не обязательно идти на вечеринку к кузине Ру. Вернее, ей никуда не хочется идти. Она устала. Весь день крутилась как белка в колесе. Она уже засунула рыбу в духовку. И еще она нужна Мирне, у которой сейчас депрессия. Анне хочется только одного – остаться перед телевизором и смотреть Силлу Блэк[9]. Силла всегда поднимает ей настроение.
Ру пообещала, что сама поднимет настроение Анне лучше всякой Силлы Блэк. К тому же Том хочет с ней познакомиться, а она собирается остаться дома и страдать по НЕМ! Что до Мирны, то у нее вечно депрессия. И вряд ли Анна сможет ей как-то помочь. Может, Мирне стоит начать принимать антидепрессанты? Надо побольше думать о себе и поменьше, о Мирне. Почему бы Анне не надеть юбку, которую ей когда-то выбрала Ру – она на ней великолепно смотрится. Есть кое-какие новости, может ли Анна приехать в восемь? Нет, сейчас она не может сказать, в чем дело, – не телефонный разговор. Нет и еще раз нет, Анна просто обязана пойти на эту вечеринку, если еще надеется найти себе мужа. Хватит уже быть такой неприступной. Нет, это, конечно же, шутка. А если серьезно – они, ведь давно уж не студентки. В их возрасте уже не ходят на такие вечеринки. В их возрасте приняты другие вечеринки: стол, накрытый скатертью, чинно сидящие семейные пары с мобильными телефонами под рукой, чтобы в любой момент можно было связаться с няней или детьми.
Итак, Анна поддалась на уговоры и согласилась приехать к Ру домой, хотя ей совсем не хотелось общаться с ее пятилетней дочуркой Дэйзи, которая в прошлый раз высмеяла ее туфли.
– Они страшенные, – отчеканила Дэйзи. – Мама говорит, что ты одеваешься как подросток, и если ты будешь продолжать в том же духе, то у тебя никогда не будет детей, – сказала Дэйзи и сделала паузу, словно давая Анне время подумать над ее словами. А потом сказала голосом, полным возмущения: – И почему у тебя волосы такие всклипяченные?
Надо говорить не «всклипяченные», а «всклокоченные», поправила дочку Ру.
Когда Мирна вернулась домой, прошло еще только двадцать минут из тридцати пяти необходимых для приготовления запеченной в сыре пикши с грибным соусом. Правда, к этому времени Анна уже потеряла всякое терпение и, не дождавшись, пока продукт быстрого приготовления разогреется, выключила духовку.
– Ты забыла вот это, – сказала Мирна, входя в спальню Анны с ее наполовину разогретым ужином. Готовая рыба плавала в наполовину застывшем соусе. – А что это такое?
– Я уже ничего не хочу. Мне нужно собираться. Я иду на вечеринку.
Анна, конечно, иногда выходила из дома ненакрашенная, но только до ближайшего магазина за молоком. Вот бы познакомиться однажды с таким мужчиной, который сказал бы ей, что без макияжа она намного красивее – тогда она не стала бы краситься вообще. Перестала бы пользоваться тональным кремом, маскировочным карандашом, по форме напоминающим окурок, а по тону – пепел, тенями, которые не меняла еще с начала восьмидесятых, и румянами, которые так раздражали кожу.
– Кстати, ты не могла бы напомнить нашему дорогому хозяину про дом?
– Ты это о чем? Что еще с нашим домом? – Мирна уселась на кровать Анны и закуталась в одеяло.
– Про покраску.
– Снаружи?
– Да.
– Так, значит, тебе все это нравится? – спросила Мирна, играясь Анниной щеточкой для туши.
– Что именно?
– Ну, все эти вечеринки для незамужних.
– Это не вечеринка для незамужних. – Анна захлопнула коробочку с тенями.
– Да? А я думала, ты идешь туда только поэтому. Разве все эти приготовления не для того, чтобы наконец-то встретить своего суженого? – спросила Мирна с притворным смущением.
Анна понимала, что это всего лишь игра, которую подружка, как обычно, затеяла с целью уговорить ее остаться дома и скоротать вечер вместе с ней перед телевизором.
– Очень смешно, – хмыкнула Анна, отвинчивая колпачок помады.
– Значит, тебе все еще доставляет удовольствие ходить по этим так называемым «вечеринкам»? – спросила Мирна в манере запутавшегося судьи из комедии семидесятых годов.
– Да, – раздраженно бросила Анна и, чтобы подкрепить свои слова примером, попыталась припомнтъ последнюю вечеринку, которая ей действительно понравилась. – Ладно, не очень нравится, – призналась она.
– Послушай, нам с тобой уже тридцать один год. Стоит ли надеяться, что на таких вечеринках встретишь холостяка?
– На этой вечеринке, по крайней мере, будет один холостой. Том. Не хочешь пойти со мной? Может, у него найдется дружок и для тебя.
При этих словах брови Мирны удивленно взмыли ввысь.
– Ага, Анна, конечно, обязательно! Давай превратимся в героев «Сит-Ком»[10]. Будем ходить на свидания каждую неделю. Результат может получиться очень даже забавным.
Мирна считала, что в эпоху телевидения она вполне может прожить и без секса. Грегори с его трагической любовью к ней (он написал ее имя – Мирна Ломонд – на пролете моста) пришлось убедиться в этом на собственном опыте. Они познакомились на вечерних курсах. Грегори сказал, что Мирнины рисунки с натуры очень оригинальны.
– Ты единственная женщина из всех, с кем я когда-либо был знаком, которая действительно умеет рисовать пенис, – признался ей Грегори.
Но даже Грегори, ценившего в женщинах в первую очередь интеллект, обескураживал Мирнин беспросветный пессимизм. Он был из тех, кто любит жизнь. А Мирна была уверена, что если она с утра не встанет с кровати, то жизнь покинет ее бренное тело. И потом, даже Грегори признался, что ему хоть изредка, но все-таки нужен секс.
– Господи, на душе просто кошки скребут! – Голос Мирны звучал, словно пластинка, проигранная на неправильной скорости.
– Что стряслось? – спросила Анна, все еще размешивая тональный крем.
– Ну, я о той банде, которая изнасиловала женщину в пещере.
– А-а.
– Да и Косово, опять же.
У Анны не было никакого желания спрашивать, что там произошло в Косово. Мирна всегда была рада поделиться подробностями о любой войне, ее любимой темой были всякие ужасы – снятые скальпы; женщины, изнасилованные бейсбольными битами; дети, растерзанные собаками; расчлененные и выпотрошенные тела, найденные в черных мешках; подвешенные за ноги люди, умершие от потери крови.
– А как ты собираешься туда добираться? – Мирна до смерти боялась всех современных изобретений. Всех автомобилистов она считала самоубийцами.
– На машине.
Если оставить стиральную машину включенной на ночь, то их затопит. Или ударит током. Пока они спят, с ними может случиться все что угодно. Все электроприборы провоцируют развитие рака, не говоря уже о моющих средствах и мобильных телефонах. Во фруктах полно пестицидов. Пусть редко, но молния тоже может попасть в человека. Как Анна вообще может ходить по вечеринкам, после того как евреев тысячами отправляли в газовые камеры? Она вообще знает, что творится на Ближнем Востоке? Понимает ли, какой арсенал химического оружия у Саддама?
– Будь осторожней, – сказала Мирна Анне на прощание.
– Господи, а на улице-то холод собачий.
– То-то и оно. Помни, если у тебя заглохнет мотор, не выходи из машины Просто закрой окна и кричи как можно громче.
