Он выглядел так, словно его ударили, но Кэрлис старалась не обращать на это внимания. С тех самых пор, как в квартире раздался тот злосчастный звонок, Кэрлис исподволь наблюдала за Кирком, стараясь понять, подозревает ли он ее или поверил выдумке насчет Лэнсинга. К тому разговору Кирк больше не возвращался. Он терзал ее своим молчанием, а она терзалась неопределенностью.
– Ну, разумеется, понравился, – сказала она, боясь разозлить Джорджа, боясь, что он появится у нее дома или опять позвонит, когда рядом будет Кирк, или сделает что-нибудь еще, что разрушит ее семью и жизнь. Еще в самом начале их романа Джордж сказал Кэрлис, что не остановится ни перед чем, лишь бы завоевать любимую. Тогда эти слова показались ей очень романтичными – сейчас они ее пугали.
– В таком случае давай встретимся снова, – взмолился он. – Пожалуйста. Ты и я. Хоть один раз.
Вокруг работали люди: проектировщики и секретарши. Через открытую дверь своего кабинета на них из-за стола с любопытством поглядывал Уилл. Кэрлис не захотела привлекать лишнего внимания.
Соглашаясь на встречу, она уже в этот самый момент почувствовала, что совершает роковую ошибку.
Джон Плэндом отправился в магазин старинной утвари и, под каким-то предлогом попросив регистрационную книгу, нашел там имя и адрес покупателя серебряного ножа для разрезания бумаг. Это было то же имя и тот же адрес, где миссис Арнольд провела целый час в середине дня.
– Джордж Курас, – сказал он Кирку и протянул листок бумаги с адресом.
Кирк кивнул. Джордж Курас. Тот самый человек, которого он пригласил в квартиру, когда жена была еще в ночном халате. Кирк переписал адрес и, вернувшись домой, вынул из стенного шкафа пистолет, из которого когда-то застрелились отец и брат.
Кэрлис знала, что придется переспать с Джорджем. Но ей и в голову не могло прийти, что он окажется неспособен на это.
– Раньше у меня так никогда не было! – Голос его звучал придушенно. Джордж безуспешно старался возбудить себя, ощущая, как возвращается к нему старая мука, которая заставляла его чувствовать себя никчемным и ничтожным. Секс всегда был для него наркотиком, и вот наркотик перестал действовать. – У меня должно получиться, я уверен. Только подожди чуть-чуть. Все будет в порядке.
– Может, это и к лучшему, – с облегчением сказала Кэрлис.
– Нет, – отчаянно воскликнул он сдавленным голосом. – Ты нужна мне!
– Пожалуйста, Джордж, – сказала Кэрлис. – Не надо начинать все сначала.
– Но почему же, почему? – жалобно спросил он – уже не любовник, а страдалец. Он боялся, что Кэрлис с минуты на минуту уйдет. Даже находясь рядом, она была далека от него, думая о чем-то своем. Он ждал, что она скажет – все кончено, а это будет означать для него полное крушение. – Почему у нас не может быть так, как раньше?
Кэрлис пыталась объяснить ему, что это невозможно. Поначалу она говорила нежно и ласково. Она не хотела ссориться и причинять ему боль. Но и свою жизнь она разрушать не собиралась. Она просто хотела освободиться от него.
– Но почему, почему? – все повторял Джордж. – Ты же знаешь, что я хочу тебя больше, чем Кирк.
Он становился настойчив. Кэрлис пожалела, что в свое время рассказала ему так много, – что замужество утратило поэтичность, что муж стал слишком скучен в постели.
– Я люблю тебя, – твердил Джордж. – А он всего лишь твой сожитель.
– Прошу тебя, Джордж, – сказала Кэрлис, – не надо так говорить.
– Но это твои собственные слова, – Джордж неожиданно перешел в наступление.
– Мне очень жаль, Джордж, – сказала Кэрлис, вся дрожа от стыда и страха. – Все позади. Конец. Ты здесь ни при чем – просто я так больше не могу. Я не могу рисковать своей семьей. Все это была ужасная ошибка, и если я сделала тебе больно – прости. Мне очень жаль, но все кончено. Так нужно.
Она подняла сумочку, заканчивая разговор и торопясь навсегда оставить эту квартиру. Стены словно давили на нее, а настойчивые просьбы Джорджа выводили из себя.
– Прощай! – сказала она уже у двери, поворачиваясь к нему. – И не сердись, ради Бога.
Она вышла за дверь и не услышала, как внизу нажали на кнопку звонка. Никто не откликнулся, и Джордж решил, что кто-то из служащих пошел на улицу выпить кофе и забыл ключ. Это происходило постоянно, так что Джордж машинально нажал на кнопку, и дверь внизу открылась.
Джейд не поверила доктору Фишбейну и так ему и сказала.
– Джейд Маллен! – заворчал доктор, хотя отлично понимал причину ее недоверия. – Если вы не верите мне, может, поверите результатам лабораторных анализов, – он подтолкнул к ней листок бумаги. Джейд бегло взглянула на него и подняла глаза на доктора.
– Неужели правда? – спросила она, все еще не веря, плача и смеясь одновременно. Ей было тридцать пять, два врача сказали, что у нее не может быть детей. Она навсегда оставила мечту о материнстве, и вот этот человек и эта бумажка из лаборатории уверяют, что она беременна. Этому просто невозможно было поверить.
– Да, правда! – сказал Фишбейн и улыбнулся. – Забеременеть у вас был один шанс из миллиона, считайте, что вам повезло. Этот младенец действительно хочет родиться – вот все, что я могу сказать.
Из кабинета врача Джейд направилась в сторону Лексингтон-авеню. От счастья у нее кружилась голова. Теперь понятно, почему ее в последнее время бросало то в жар, то в холод. Она поняла причину своего физического недомогания, – доктор Фишбейн сказал, что в первые недели беременности такое случается часто. Поворачивая за угол Шестьдесят второй улицы, Джейд улыбнулась и обняла себя за талию, словно бережно поддерживая зародившуюся в ней жизнь. Войдя в подъезд, она позвонила Джорджу и сказала, что поднимается.
Кэрлис стояла в узком вестибюле, дожидаясь маленького, на европейский манер, лифта; вот он остановился, она открыла дверь – и буквально налетела на мужа.
