самого Уаймэна.
— Как вы будете рассчитываться, мистер Уаймэн? — спросил служащий.
— «Американ экспресс», — ответил доктор Лектер, вручая кредитную карточку Уаймэна.
Из соседнего зала лилась мягкая, фортепьянная музыка. За стойкой бара Лектер увидел еще двоих человек с повязками на лицах. Мимо к лифту прошла супружеская пара среднего возраста. У женщины один глаз был заклеен круглым кусочком марли.
Служащий завершил оформление кредитной карточки.
— Вы должны знать, мистер Уаймэн, что имеете право пользоваться гаражом больницы.
— Да, спасибо, — ответил доктор Лектер. Он уже успел припарковать там машину с мистером Уаймэном в багажнике. Коридорный отнес вещи вновь прибывшего гостя в номер и с благодарностью получил от мистера Уаймэна пятидолларовую бумажку.
Затем доктор Лектер заказал выпивку, сэндвичи и позволил себе хорошо расслабиться под струями душа. После длительного заточения в тесной камере, апартаменты отеля показались ему невероятно огромными. Доктор Лектер некоторое время с неописуемым удовольствием мерил шагами комнаты — взад- вперед, влево-вправо.
Из его окон был виден корпус городской больницы «Майрон и Сэди Фляйшер» на другой стороне улицы, в которой проводились хирургические операции на различные участки лица.
О том, чтобы сделать здесь пластическую операцию, не могло быть и речи, ибо в этой лечебнице внешность Лектера была хорошо известна. Много лет назад, занимаясь специальными исследованиями по психиатрии, он на несколько дней останавливался в этом прибольничном отеле. Но это было единственное место в мире, где он мог спокойно, не вызывая любопытства, ходить с повязкой на лице, чтобы скрыть внешность.
Доктор Лектер долго мечтал иметь окно, несколько окон. И теперь, стоя в темноте и с наслаждением потягивая легкое вине, он наблюдал за огнями автомобилей, проносившихся по мосту Макартура. Пятичасовая дорога из Мемфиса приятно расслабила и слегка утомила его.
Проблемы возникли только в подземном гараже Международного аэропорта Мемфиса. Отмываться с помощью тампонов, спирта и небольшого количества дистиллированной воды внутри автомобиля «скорой помощи» было делом не особенно легким. К тому же на нем был белый халат санитара.
Вся сложность заключалась в том, чтобы приметить какого-нибудь одинокого путешественника в пустынном пространстве огромного гаража. И он увидел такого человека, спокойно наклонившегося к багажнику своего автомобиля. Разумеется, тот не видел, как сзади неслышно подошел некто в белом.
Доктор Лектер жаждал знать, неужели полиция считает его настолько глупым, что думает, будто он попытается улететь из этого аэропорта? Еще одной проблемой по дороге в Сент-Луис оказалось найти в незнакомом автомобиле иностранной марки переключатели фар и стеклоочистителей.
Доктор Лектер раньше никогда не вникал, что может находиться на панели управления автомобилем за рулевым колесом.
Завтра он где-нибудь купит все необходимое для себя: краску для волос, несессер, лампу солнечного света и все остальное, для того чтобы быстро изменить его внешность. Потом можно будет заняться делом. А пока нет необходимости спешить.
Глава тридцать четвертая
— Готова, моя бесценная?
Джейм Гамб удобно расположился на своей кровати, маленькая собачка, свернувшись, приятно согревала живот. Он только что вымыл волосы, и потому вокруг его головы было повязано полотенце.
Среди простыней Гамб нашел пульт дистанционного управления видеомагнитофоном и нажал на кнопку «пуск».
Он записал на кассете самые интересные места из двух фильмов и смотрел ее каждый день, готовясь к очередной операции. Он непременно просматривал ее и непосредственно перед последней игрой со своей узницей.
Первой была черно-белая лента новостей выпуска 1948 года, которая посвящалась четвертьфиналу конкурса «Мисс Сакраменто» — предварительному отбору на длинном пути к сражению в Атлантик-Сити за звание «Мисс Америка».
Все одетые в купальные костюмы девушки, поднимаясь по ступенькам на сцену, держали в руках цветы.
Прекрасные конкурсантки олицетворяли собой время Второй мировой войны.
Все они были одеты в купальники фирмы Роз-Мари Рейд. Личики некоторых из них были просто очаровательны. Ножки девушек тоже имели изумительные формы, хотя и не у всех. У большинства они выглядели довольно тощими и, казалось, немного припухли в коленях.
Гамб крепко прижал к себе пуделя:
— Радость моя, вот она идет, вот она, вот она показалась!
И вот она, в белом купальнике, действительно, показалась на экране, приблизилась к лестнице, одарила улыбкой молодого человека, который подал ей руку, потом быстро топая высокими каблуками прошла в сторону. Камера безотрывно следовала за ее прекрасными бедрами: Мам. Это была его Мам! Мистеру Гамбу не было необходимости трогать кнопки перемотки — он сделал повороты, еще когда записывал фильм. И теперь она двинулась обратно, назад к лестнице, вниз, отвернулась от молодого человека, спиной двинулась по проходу. Потом снова вперед, потом назад, вперед-назад, вперед-назад…
Когда она улыбалась молодому юноше, Гамб улыбался тоже. Другую запись он сделал с кабельного телевидения в мотеле в Чикаго. Тогда ему пришлось рвануть в город, быстро купить видео и остаться там еще на одну ночь, чтобы не пропустить фильм. Это была бесконечная лента, которую крутили поздно ночью и которая служила фоном для эротической рекламы. Самый безобидный, немного претенциозный фильм сороковых-пятидесятых годов, где обнаженные мужчины с искусственными носами играли в волейбол и где никто не говорил, а только играла музыка. Рекламные картинки наползали неожиданно, и с ними ничего нельзя было сделать. Сейчас звучала популярная песенка «Взгляд любви», совершенно не соответствовавшая царящему на экране веселью.
Потом появился бассейн, судя по растительности, дело было где-то в Калифорнии.
Все вокруг шикарно, шикарно в духе пятидесятых. Обнаженные грациозные купающиеся девушки. С криками и смехом они выскакивают из воды и быстро бегут под музыку к лестнице, ведущей к трамплину, поднимаются по ней. У-у-ух! Груди вздымаются вверх, хохот, ноги в стороны. И всплеск? И вот опять Мам.
Вот она вышла из воды следом за девушкой с кудрявыми волосами. Часть лица ее прикрыта выползшей рекламой секс-магазинчика «Золушка», но хорошо видно, как она идет вперед, поднимается по лестнице, мокрая и сверкающая, пышущая здоровьем, обещающая наслаждение. У-у-ух! Как она прекрасна, даже когда не видно лица. Мистер Гамб сердцем чувствовал, что в том фильме, который он видел последним в своей жизни, действительно была его Мам.
Ее самое последнее изображение. Но в мыслях и представлениях Джейма она жила вечно.
Сцена резко сменилась рекламой для мужчин, и фильм неожиданно оборвался.
Пудель успел зажмурить глаза за две секунды до того, как Гамб страстно сжал его.
— О, моя крошка! Иди скорей к своей мамуле. Ты же очень сильно любишь ее.
Так много дел, так много дел, так много дел, но нужно быть готовым к завтрашнему дню.
Из кухни ее никогда не слышно, даже если она кричит изо всех сил. Слава Господу. Но зато, когда он спускается в подвал по лестнице, голос доносится довольно громко.
А он надеялся, что жертва этой ночью будет спать или хотя бы просто молчать. Пудель, услышав крик, оскалил зубы и заскулил.
— Крошка моя, ты же воспитана лучше, чем она, — проговорил Гамб, уткнувшись в шерстку собаки. Не обращая внимания на крики из колодца, мистер Гамб прошел прямо в свою мастерскую, пустил пуделя на
