— Это вы рисуете на стенах, доктор?
— Думаете, приглашаю сюда художников?
— Вон там, за умывальником, европейский город?
— Это Флоренция. Палаццо Веккио и Дуомо. Сценка из Бельведера.
— Вы это делаете по памяти? Все детали?
— Только память, агент Старлинг, у меня осталась только память, которая заменяет мне глаза.
— А там распятие? Средний крест пустой.
— Это Голгофа после снятия с креста. Цветной мел и магические отметки на листах бумаги. Это все, что получил обещавший рай вор, укравший пасхального ягненка.
— Что это было?
— Ему разумеется перебили ноги. Как и тому, кто обманул Христа. Кстати, как поживает Уилл Грэхем? Как он выглядит?
— Мне это имя не знакомо.
— Знакомо. Тоже от Джека Крофорда. Приходил сюда до вас. Как выглядит его лицо?
— Я никогда его не видела.
— Это называется «нанести несколько щедрых мазков». Вы не возражаете, Старлинг? Секунда молчания, и она ринулась в дело:
— Лучше давайте нанесем новые мазки на наши дела. Я принесла…
— Нет, нет, все это глупо и неверно. Не надо стараться быть очень мудрой, особенно когда меняешь тему разговора. Принимая во внимание ваше состояние, такой переход выглядит весьма неестественно. Мы должны поступать в соответствии со своими истинными намерениями. Вы начали очень хорошо, внушили мне доверие, высказав не очень приятную правду о Миггсе, и тут же перескочили на свой вопросник. Так не пойдет.
— Доктор Лектер, вы опытный психиатр. Неужели вам могло прийти в голову, что я так плохо разбираюсь в людях и попытаюсь переделать ваш настрой? Я просто прошу ответить или не ответить на несколько вопросов. Неужели это настолько травмирует вас? Кстати, я читала ваши статьи по хирургической наркомании, некоторые изучила весьма досконально.
— Да, они первоклассны, — отреагировал доктор Лектер.
— Я тоже так думаю, того же мнения и Джек Крофорд. Именно он посоветовал мне их прочитать. Это одна из причин, почему он так нуждается в вас…
— Стоический Крофорд в ком-то нуждается? Видимо, он в тяжелом положении, если прибегает к услугам студентов.
— Да, действительно, и он хочет…
— Всему виной Буйвол Билл?
— Возможно.
— Нет. Никаких «возможно». Агент Старлинг, вы отлично знаете, что все дело именно в Буйволе Билле. Думаю, что Джек Крофорд послал вас выведать что-нибудь именно о нем.
— Нет.
— Тогда ваш визит не имеет смысла.
— Я пришла, потому что нам нужно…
— Что вы знаете о Буйволе Билле?
— Никто о нем почти ничего не знает.
— В газетах печатали все?
— Возможно. Доктор Лектер, я не видела официальных документов по этому делу. Моя задача…
— Скольких девушек использовал Билл?
— Полиция нашла пятерых.
— Все с содранной кожей?
— Практически.
— Газеты никогда не разъясняли происхождение его имени. Вы знаете, почему его прозвали Буйвол Билл?
— Да.
— Расскажите.
— Расскажу, если вы ознакомитесь с вопросником.
— Хорошо, я посмотрю. Ну, и?
— Кто-то неудачно пошутил. После убийства в Канзас-Сити.
— Да?..
— Они прозвали его так потому, что он сдирал с жертвы кожу, как с горба буйвола. Старлинг почувствовала, что страх начал перерастать в отвращение. Хотя из этих двух ощущений она предпочитала первое.
— Пришлите вопросник.
Она отправила бумаги и молча созерцала, как Лектер просматривает их. Через некоторое время он бросил листки на поднос.
— Ох, агент Старлинг, неужели вы думаете, что вам удастся изучить меня с помощью этого тупейшего инструмента?
— Нет. Думаю, мы сможем попытаться заглянуть в вашу душу, что поможет изучению других.
— А мне какой интерес заниматься этим?
— Простое любопытство.
— Любопытство?
— Почему вы здесь, что с вами произошло?
— Со мной ничего не произошло, агент Старлинг. Я сам произошел. Вы не можете зачеркнуть мое «я», считая меня всего лишь жертвой различных влияний. Вы предали добро и зло ради бихевиоризма[1], агент Старлинг. Вы всех заковали в непостижимые узы добродетели. Посмотрите на меня, агент Старлинг. Вы можете назвать меня исчадием ада? Я — олицетворение зла?
— Думаю, вы несете в себе разрушение. Для меня это одно и то же.
— Исчадие ада всего лишь разрушительная сила? Тогда ураганы тоже зло, если все так престо. Еще у нас есть огонь, град. Писаки назвали все это «Деяниями Божьими».
— Весьма обоснованно.
— Я собираю данные о разрушениях церквей, так просто, для развлечения. Вы видели последнее, в Сицилии? Восхитительно! Фасад рухнул на головы шестидесяти пяти божьих сестер во время мессы. Это тоже было зло? Если так, то КТО сотворил его? Если ОН там наверху, тогда это ЕМУ нравится, агент Старлинг. И тиф, и белые лебеди идут к нам из одного источника.
— Я не могу объяснить это, доктор, но знаю человека, который смог бы.
Он остановил девушку, подняв руки. Она обратила внимание на изящную форму ладони, но шестой — средний палец — точно копировал своего собрата. Это была редчайшая форма полидактилии.
Когда доктор заговорил, голос звучал мягко и любезно:
— Вы хотите изучить меня, агент Старлинг. И полны благородных намерений, не так ли? Знаете, кого вы напоминаете мне в этих дешевых туфлях и с дорогой сумкой? Обыкновенную деревенщину. Вы просто тщательно отмытая, суетливая деревенщина с дурным вкусом. Ваши глаза напоминают дешевые драгоценности — от вспыхивают, когда вы нащупываете какой-нибудь ничтожный ответик. Но за ними же спрятан тонкий ум, правильно? Вы совсем не похожи на свою маму. Благодаря хорошему питанию у вас длинные кости, но точно такими же обладает все ваше поколение, агент Старлинг. Вы родом из Западной Вирджинии или Оклахомы. Вам пришлось выбирать между колледжем и женским армейским корпусом. Я прав? Позвольте сказать о вас нечто весьма специфическое, Старлинг. У вас дома есть нитка золотых бус, и вы чувствуете себя погано, когда замечаете, что они все больше надоедают вам. Правильно? Все эти утомительные «спасибо», попытки что-то разгадать тоже вас начинают раздражать, как и ваши бусы. Скучно. Скучно. Очень ску-у-учно. Изысканные манеры могут многое испортить. Вы согласны? Да еще если нет вкуса. Когда будете думать о нашем разговоре, обязательно вспомните о бессловесном животном, которое ударили в морду, чтоб от него избавиться.
