— О-о-о… — стонала в истоме Рената.
И он вторил ей. Время остановило свой бег. Ничто в мире не существовало для них. Лишь тела, дарившие друг другу ослепительные вспышки, рожденные страстью.
Утром Рената провожала Тео в аэропорт. Они ехали вдоль набережной Мичигана. Солнце сверкало на воде, в тысячах стекол проплывавших мимо небоскребов, золотило листву деревьев Центрального парка. Было еще довольно рано. Город казался словно умытым. Дышалось свободно, легко.
— Знаешь, это, наверное, звучит нелепо, но я никогда не бывал ни в здешней обсерватории, ни в океанариуме, ни в консерватории.
Рената дружелюбно потрепала его по затылку.
— Не обижайся, я всегда говорю, что люди, занятые финансовым бизнесом, несколько… ущербны.
— Ничего! В семье и одного человека, занимающегося творческими проблемами, вполне достаточно, — фыркнул Тео. — Хотя не буду возражать, если приобщишь на чуть-чуть…
— Уж будь уверен, я тебя растормошу, — лукаво улыбнулась Рената.
Тео с хитрецой в глазах покосился на нее.
— Ты уже этого добилась, милочка.
— Фу! Ты все о том же… Я жалею, что ночью дала себе волю.
Тео резко затормозил, остановившись прямо посреди улицы, сгреб Ренату в объятия.
— А я не жалею ни о чем. И никогда не буду жалеть, пока жив.
Редкие утренние прохожие, выгуливавшие своих собак, смотрели, понятливо кивая, с улыбкой на молодую пару, забывшую обо всем на свете.
Эпилог
Рената Бранч скоро стала знаменитостью Чикаго. Она сама вела передачу «Прошу слова». Остроумно, едко, смело. Долго, правда, не отваживалась, пока Анджер не уговорил. Но он верил в нее, поэтому у нее все и получилось.
Тео перешел на чикагскую биржу. И если Бранч узнавали на улицах и в магазинах — Анджер стал не менее знаменит в здешних деловых кругах.
В их большом доме в Ок-Парке идет ремонт, живут они пока в небольшой пристройке, что на самом берегу озера Мичиган. Посреди клумбы Анджер вместо роз сажает подсолнухи.
