4
— Я действую вам на нервы? — спросил он.
— Разве вы не стараетесь сделать это?
Он молчал, она внезапно подняла на него глаза.
— Может быть, я заслужила это, может быть, я заслужила все, что вы говорили мне…
— А вы сами не знаете, заслужили или нет? — спросил он с легкой насмешкой в голосе.
Стефани покачала головой.
— Это неважно. Единственное, что имеет сейчас для меня значение, это распятие, и если вы намереваетесь помешать мне…
— Подождите минутку, — прервал он ее, нахмурясь. — Вы что, всерьез планируете найти распятие?
— Я знаю, вы думаете, что это глупая шутка, но я не обманываю вас. Мой отец верил, что распятие существует, когда никто другой не верил в это, и я не собираюсь позволить ему умереть без того, чтобы он не узнал, что был нрав.
— Вы не знаете, прав ли он. И даже если допустить существование распятия, специалисты считают его поиски безнадежным занятием. Ради Бога, Стефани, подумайте хоть минуту. Даже если бы у вас была чертовски малая надежда на то, что вы его найдете, — а ее у вас нет, — каким образом вы вывезете его из страны? Если вы не знаете, реликвии подобного рода рассматриваются как национальное достояние.
Она мягко рассмеялась, но в ее смехе не было радости.
— Я не так глупа, как вы думаете. У меня есть разрешение от властей привезти распятие сюда, чтобы на него мог посмотреть папа. Как только я найду распятие, мне дадут и сопровождающего, чтобы с реликвией ничего не случилось. Не имеет значения, что вы думаете, но я не намерена прикарманить эту вещь.
Энтони нахмурился еще больше, его взгляд стал очень напряженным.
— Что вы сказали властям?
Стефани гадала, что могло его так встревожить, и, пожав плечами, ответила:
— Сказала, что разобралась в бумагах отца и думаю, что у меня есть верный шанс найти распятие. Старый друг папы сотрудничает там с правительством, и он поручился за меня. Как и вы, они не верят в успех, но согласны оказать содействие в случае удачи.
Через минуту Энтони спросил:
— Когда вы уезжаете?
Она попыталась разобраться в своих ощущениях. Ненавидел ли он ее так, что готов был отправиться за распятием сам или же отнять его у нее просто из желания сделать наперекор? Если же он найдет сокровище сам, это, конечно, позолотит его и без того всемирно известную репутацию, а такой успех может значить гораздо больше, чем само распятие. И взять верх над ней было бы определенным видом мести.
Она не знала, в какую игру он намеревался играть. Он дал слово, что заставит ее полностью покориться себе. Но уже сегодня он казался иным — менее деспотичным, менее определенным в своих злых намерениях. Он был даже добр к ней. Изменились ли его мотивы или он просто играет в более изощренную, но от этого не менее губительную игру кошки с мышкой?
— Я уезжаю в понедельник, — наконец сказала она.
— И ваш знакомый знает это?
К чему он ведет?
— Конечно, знает.
— Это неудачный ход, Стефани.
Мгновенно он стал абсолютно серьезным.
— Специалисты могли смеяться над Джеймсом, но я знаю дюжину коллекционеров, которые только и ждут, чтобы кто-нибудь нашел распятие, и ни один из них не остановится ни перед чем, даже перед убийством, чтобы заполучить его.
Эта мысль не приходила ей в голову, и она гадала, уж не пытается ли он напугать ее, чтобы убрать с дороги. Хотя… в этой области он был знатоком, и это могло быть искренним предупреждением. Перейдя на беспечный тон, она сказала:
— Даже если эти коллекционеры и могли что-то услышать о том, когда я отправляюсь, сомневаюсь, что они верят в мои способности больше, чем вы.
После долгой паузы он сказал:
— Это терзает вас, не так ли?
Стефани отодвинула пустую чашку и откинулась назад, улыбаясь.
— Если вы почувствуете триумф, слыша это, то да. Я полагаю, что никому не нравится, когда тебя считают глупой или бесталанной.
Казалось, Энтони колебался, затем внезапно перегнулся через стол и схватил ее за руку.
— Зачем вам распятие, Стефани? — спросил он напряженным голосом.
Она попыталась вырвать руку, но он только крепче сжал ее. Его прикосновение смущало, и она ответила на вопрос автоматически, пытаясь справиться с откликом своего тела на его прикосновение.
— Для папы. Это единственное, что я могу сделать для него до того, как он умрет, и я должна… Пожалуйста, оставьте меня в покое.
Выражение его глаз беспокоило, как будто он прислушивался к какому-то далекому звуку, но когда его глаза снова сфокусировались на ее лице, они были почти сердитыми.
— Черт вас побери, — сказал он.
Стефани нервно откинула со лба прядь волос и сложила руки на коленях.
Стараясь, чтобы ее голос был твердым, она сказала:
— Мне пора возвращаться. Лошадей кормят в шесть, а мне надо до этого поработать с Корсаром.
— На сегодня с вас хватит.
Это был не приказ, а голая констатация факта, и до того, как она успела возразить, он продолжил ровным голосом:
— Сегодня пятница. Если вы всерьез намереваетесь в понедельник отправиться в Европу, вам надо отдохнуть, Стефани. Будьте разумны.
Он был прав. Она кивнула.
— Не отвезете ли вы меня обратно, на ферму, пожалуйста. Мне надо забрать мой автомобиль.
Энтони, казалось, не был удивлен ее сговорчивостью.
— Прекрасно. Затем я поеду за вами до вашего дома. Мне бы хотелось повидать Джеймса.
— Нет! Он… не видится ни с кем, — пробормотала она.
Энтони ничего не произнес в ответ до тех пор, пока они не сели в автомобиль и не поехали на ферму. Наконец он спокойно сказал:
— Еще одна ложь, чтобы не допустить меня к нему?
— Я не лгу, — ответила она, гадая, поверит ли он в это когда-нибудь. — Папа не хочет, чтобы кто- либо его видел, понимаете? Он очень похудел и ослаб, удар повлиял на его речь. Ему была бы ненавистна сама мысль, что кто-то увидит его таким. Особенно вы. Он очень высокого мнения о вас.
Бросив на нее быстрый взгляд, Энтони сказал:
— Вы говорили ему, что я приходил к вам вчера вечером?
— Нет.
— Знает ли он, что вы отправляетесь за распятием?
— Да, знает, но…
Энтони снова взглянул на нее.
— Но?
— Нет, ничего. Он знает, вот и все.
Она не собиралась сообщать Энтони, что пару недель назад у ее отца появилась навязчивая идея, что ей потребуется помощь при розысках распятия, и такую помощь может ей оказать Энтони. «С его помощью, — сказал он, — ты, безусловно, найдешь распятие».
