киноклуб, где будет новый фильм, а какой, неизвестно. Мелькали станции, а она все талдычила про не интересный никому киноклуб. И с ужасом понимала, что надо остановиться, перестать говорить, спросить о чем-нибудь. Ей так хотелось поговорить с Сережей, а получалось, что она произносит длинный, дурацкий, никому не нужный монолог. Что это с ней? Ей неприятно было слышать свой голос, слишком взволнованный, взвинченный. Она хотела хотя бы говорить помедленнее, не трещать — и все равно говорила быстро. Ее трудно было слушать, и она сама это знала. А ведь при этом голова работала нормально, и она понимала, что незачем спешить с рассказом, Сережа ведь не уходит, он же сам продрался через толпу, чтобы с ней поговорить, именно с ней, с Леной.
Поезд подходил к станции. Сережа сказал:
— Ну, я пошел. Мне выходить на следующей. До свидания.
Все ребята в классе говорили друг другу «пока», а Сережа попрощался как взрослый: «До свидания».
Как грустно ей стало, когда Сережа вышел из вагона. С этой грустью надо было срочно что-то делать. И Лена с ней расправилась, как умела: «Подумаешь! Кто он мне, в конце концов? Не понравилась я ему. Ну и что? Разве обязательно мне ему нравиться? Конечно, лучше было бы не вести себя так глупо. Ну и наплевать».
А какие-то крохи радости от этой встречи в метро все-таки остались. Не выветрились они и на следующее утро. Когда Лена вошла в класс, она почувствовала, что очень хочет понравиться Сереже.
После экзаменов почти весь восьмой класс собрался дома у Гали. Лена тоже пошла туда, а сама думала: «Сережа, конечно, не придет. Он никогда не ходит на вечера и на вечеринки». Она нарочно уговаривала себя, чтобы не расстроиться, когда так и окажется. Но когда Лена пришла к Гале, Сережа был там.
Громко играла музыка, но никто не танцевал, потому что Славка Рогов вспоминал, как принес голубя на биологию. Мало ли было важного в жизни? А вспоминать почему-то хочется вот про такое.
— Где ты его взял, этого голубя? — спросил Сережа.
— В сером доме! На чердаке! — с упоением рассказывал Рогов. — Носовым платком поймал! Легко, думаешь?
— А что трудного? — сказала Галя. — Он же летать не умел.
— Ха, не умел! Еще как летал! Ты не видала!
— Зато я видела, как он между партами по проходу бегал.
Марина засмеялась своим красивым смехом.
— А биологичка-то! Как закричит: «Мышь! Уберите мышь!»
— Просто у него в портфеле крылья примялись, — объяснял Славка, — поэтому он взлететь сразу не мог. И шок, само собой.
— А я чувствую, у меня по ногам кто-то бежит, — сказала Галя.
— А орала ты, Галка, — вспомнил Рогов, — до сих пор в ушах звенит.
— Слушай, Рогов, — спросила Марина, — а зачем ты вообще его принес?
— Хотел проверить, правда она любит животных, наша биологичка, или притворяется по долгу службы.
Все слушали Славу и смеялись после каждого его ответа. Так уж повелось за все восемь лет: когда говорит Рогов, надо смеяться.
Все роли давно распределены. Марина — красавица, Сережа — спортсмен, Рогов — остряк, Галка — добрая. А Лена? Лена никакая. Что может быть противнее, чем такая роль. Но сегодня лучше об этом забыть. Сегодня весело, настроение у всех прекрасное, очень хочется смеяться, хоть палец покажи.
Лена чувствовала на себе Сережин взгляд и боялась посмотреть в его сторону, чтобы не встретиться глазами. Вдруг она опять смутится и на нее нападет дурацкая разговорчивость. Только этого не хватало, уж лучше смотреть в другую сторону. Ведь он пришел из-за нее. Откуда Лена это взяла? А вот знала, чувствовала, интуиция подсказывала. Набравшись, наконец, смелости, она взглянула в Сережину сторону и не увидела его там, где ожидала увидеть — он отошел к проигрывателю, чтобы перевернуть пластинку. Он не смотрел на Лену, был занят пластинкой. Она посмеялась над собой: подвела интуиция. Но все равно Лена твердо знала — он все время видит ее.
Сережа подошел к Лене и пригласил ее танцевать.
Они молчали и почти не смотрели друг на друга. Лена радовалась всему. Вот она танцует с Сережей. А Сережа танцует с ней, с Леной. А музыка такая громкая, что можно ничего не говорить. Никто не ждет от Лены никаких слов. Обычно, когда возникала пауза, Лене почему-то казалось, что именно она должна эту паузу заполнить. Почему — она? Неизвестно. Сейчас паузу заполняла музыка.
Сережа был рад, что Лена молчит. Тогда, в метро, он хотел рассказать ей о спортивной ходьбе. Он занимается уже несколько лет. Большинство людей ничего не знает о спортивной ходьбе. А это так интересно, если понять, вглядеться, вжиться. Азарт и сдержанность — великое сочетание. В каком еще виде спорта найдешь такое? Азарт бегуна. Выдержка шахматиста. А чтобы в сочетании, в полном единстве… Он хотел рассказать об этом Лене, а она не захотела его слушать. Наверное, ей неинтересно. А с другой стороны, откуда она знает, интересно или нет? Она даже не попыталась его услышать. Надо к ней пробиться, так решил Сережа, выйдя в тот вечер из метро. А почему именно Лена? Разве она ему нравится? Он ни разу не задавал себе этого вопроса, а теперь задал. И ответил честно: нравится. Больше других девчонок в классе.
Когда-нибудь он с ней поговорит. А пока случая не было. Сережа действительно очень занят. Уроки, тренировки, да и в кино надо ходить, чтобы не отстать от жизни.
После той встречи в метро у него все время было ощущение, что поговорить с Леной он еще успеет. Вот она, Лена, все время здесь, в классе. А тут учебный год вдруг взял и кончился. Выпускного вечера восьмиклассникам не положено. В десятых классах вовсю идут экзамены, тут уж не до восьмых. Так что можно считать, что сегодняшнее сборище у Гали — это и есть выпускной вечер восьмого «А». И Сережа танцует с Леной. Может быть, в последний раз. Как же могло так получиться? Он же никогда ничего не откладывает. Занятым людям нельзя ничего откладывать — копится, накладывается одно на другое, не успеешь оглянуться, а уже гора, и ты во всем виноват.
Когда музыка кончилась, Сережа спросил:
— Ты в девятый?
— Да. А ты?
— Я тоже.
Это было очень важно. Впереди еще два года.
На физкультуре мальчики играли в волейбол. Сережа высоко прыгал у сетки, и Лене казалось, что он взлетает. Прыгали все, конечно. Но только Сережа вот так зависал в воздухе надолго. Другие мальчишки только прыгнут и сразу притягиваются к земле. Сережа медленно опускался на пол, Сережа во всем особенный.
На низкой скамейке рядом с Леной оказалась Марина.
— Смотри, как здорово Сережа прыгает, — сказала Лена и сразу испугалась: сейчас Марина обо всем догадается. Только бы не догадалась. Когда любишь, кажется, что все к тебе присматриваются очень внимательно и ждут, чем ты выдашь себя. Все хотят разгадать твою тайну. Не обязательно, чтобы посмеяться — просто, чтобы уличить: не скрывай от нас, не заводи своих собственных секретов. Ишь какая.
Это так кажется. Особенно такому человеку, как Лена. На самом-то деле никто не приглядывается, никто не становится к нам внимательнее, когда наше сердце празднует любовь. Они догадываются не потому, что особенно приглядываются. А только потому, что любовь написана на человеке огромными буквами. Нет на свете людей, которые умеют скрыть любовь — ведь для этого надо быть сильнее любви. А так не бывает…
Лена испугалась, что выдала себя. Но Марина ничего не заметила. Глянула на Сережу мельком, пожала плечом:
— Прыгучесть хорошая. Он же спортсмен.
