газету в ведро для мусора, она покинула кухню и вернулась в тихую гостиную.
Джон Тауэре снова в Лондоне. Смелый поступок! Вероятно, лениво подумала она, касаясь пальцами края шторы и глядя в окно, вероятно, было бы забавно снова встретиться с Джоном. Жаль, что скорее всего он уже не помнит о ее существовании и собирается жениться на какой-то незнакомой ей девушке. Интересно было бы проверить, способны ли еще эти глаза и сильное тело пробуждать в ней странное волнение — теперь, спустя десять лет,— или же она сумеет смотреть на него равнодушно, безучастно. Если влечение имело чисто сексуальную природу, вероятно, второй раз она уже не испытает его... Но существовало что-то другое. Она пыталась объяснить это Максу, не зная в точности, что имеет в виду. «Это не физическое влечение, Макс. Это нечто иное.» Макс натянул на лицо свою знаменитую усталую циничную улыбку и сказал: «Да? Ты уверена?»
Макс Алекзандер. Повернувшись спиной к окну, она подошла к телефону; поколебавшись, Ева опустилась на колени, чтобы достать лондонский телефонный справочник.
IV
Макс Алекзандер лежал в постели. Он предпочитал кровати лишь одно место: сиденье гоночного автомобиля. Доктора запретили ему участвовать в гонках этого сезона, и у него оставалось больше времени для постели. В этот вечер он только что проснулся после непродолжительной дремоты и потянулся к сигаретам. Внезапно зазвонил телефон, стоявший у кровати. Макс с чувством вялого любопытства поднял трубку.
— Макс Алекзандер слушает.
— Здравствуй, Макс,— прозвучал в трубке незнакомый женский голос.— Как поживаешь?
Он испытал смутное раздражение. Да пошли они к черту, все эти женщины с их смешной таинственностью и холодными голосами профессиональных шлюх, не способными провести и двухлетнего ребенка...
— Это Флаксман, девять-восемь, два нуля,— сухо произнес он.— Вы, похоже, ошиблись номером.
— У тебя короткая память, Макс. Бариан — это было не так уж и давно.
Спустя несколько мгновений ему удалось произнести в белую трубку из слоновой кости:
— Вы о чем?
— О Бариане, Макс. О Бариане. Ты, конечно, помнишь своего друга Джона Тауэрса?
Он никак не мог восстановить в памяти ее имя. Кажется, оно было библейским. Руфь? Эстер? Черт возьми, в Священном писании масса женских имен, но больше ему ничего не приходило на ум. Последний раз он раскрывал Библию четверть века назад.
— А, это ты,— произнес он, не придумав ничего другого.— Как дела?
Что заставило ее позвонить? После романа в Бариане он не видел ее, их жизненные пути разошлись. К тому же с тех пор минуло десять лет. Большой срок.
— ...Я живу на Дэвис-стрит последние два года,— сообщила она.— Работаю в одной фирме на Пикадилли. Торговля алмазами. Помогаю исполнительному директору.
Будто это его интересовало.
— Ты, конечно, видел новость насчет Джона,— небрежно обронила она, прежде чем он снова раскрыл рот.— Сегодня в вечернем выпуске.
— Насчет Джона?
— Ты не читал газету? Он вернулся в Лондон.
Они оба замолчали. Мир вдруг сузился до белой телефонной трубки; у Макса сдавило сердце.
— Он проведет здесь несколько дней, похоже, это деловая поездка. Мне стало интересно, знаешь ли ты об этом. Он не сообщал тебе в письме о своем прибытии?
— Мы потеряли связь друг с другом, когда он отправился за границу,— резко произнес Алекзандер; он опустил трубку, не став ждать ее очередной фразы.
Он с удивлением заметил, что его прошиб пот; учащенное дыхание Макса могло бы испугать сейчас его врачей. Откинувшись на подушки, он постарался дышать спокойнее и уставился на потолок. Право, женщины — забавные существа. Они обожают обрушивать человеку на голову неожиданные известия. Наверно, это приносит им какую-то странную радость, непонятное удовольствие. Эта леди явно наслаждалась своей ролью информатора.
— Джон Тауэрс,— произнес он вслух.— Джон Тауэрс.
Макс решил, что это поможет ему постепенно вспомнить прошлое, успокоиться, посмотреть на ситуацию как бы издалека. Он долгое время не думал о Джоне. Как сложилась его жизнь в Канаде? И почему он вернулся сюда спустя столько лет? Всегда казалось очевидным, что он никогда не возвратится назад после гибели жены...
Алекзандер замер, подумав о смерти Софии. Это было ужасное происшествие; даже сейчас он помнил следствие, докторов, беседы с полицейскими. Все было словно вчера. В конце концов суд признал, что смерть наступила в результате несчастного случая, хотя обсуждалась возможность самоубийства. После этого Джон покинул Бариан, продал свою фирму в Пензансе и через два месяца оказался в Канаде.
Алекзандер вытряхнул сигарету из пачки, лежащей у кровати, и неторопливо поджег ее, глядя на кончик, который заалел, оказавшись в пламени зажигалки. Но мысли его набирали скорость и четкость по мере того, как в сознании всплывало прошлое. Они с Джоном учились в одной школе. Сначала у них было мало общего, но потом Джон увлекся автогонками; они стали встречаться во время каникул и праздников, бывать друг у друга дома. У Джона была своеобразная семейная жизнь. Его мать напоминала постаревшую светскую дебютантку, полную снобизма; Джон постоянно ссорился с ней. Родители развелись, когда мальчику было семь. Отец, судя по всему, человек очень богатый и эксцентричный, после разрыва с женой жил за границей и большую часть времени проводил в экспедициях на далеких островах, где искал ботанические раритеты. Джон его не видел. Джон имел многочисленную родню по линии матери, но Алекзандер познакомился лишь с одной его родственницей со стороны отца. Она была на год младше Джона и Макса, ее звали Мэриджон.
Сейчас Макс словно находится вне своей комнаты. Он перенесся в другой мир, где лучи солнца, сиявшего посреди ясного неба, искрились в синей воде. Мэриджон. Они никогда не сокращали ее имя до Мэри. Всегда оданаксво четко выговаривали обе половины имени. Мэриджон Тауэрс.
Повзрослев, он некоторое время пытался ухаживать за ней, поскольку она была хорошенькой, но он мог не расходовать свои силы понапрасну, так как ничего не добился. Возле нее крутились многие, все они преследовали ту же цель; она отдавала предпочтение мужчинам значительно старше ее самой, Алекзандер не переживал по этому поводу; он даже не пытался понимать образ ее мыслей; будучи способным терпеть загадочных женщин в небольших дозах, он испытывал раздражение, когда завеса таинственности казалась совсем непроницаемой... В конце концов она вышла замуж за скромного адвоката. Никто не знал, почему она так поступила. Он был весьма ординарен, довольно скучен и консервативен. Его звали Майкл. Потом они развелись, Алекзандер не знал, как сложились их судьбы в дальнейшем.
Но до того как Мэриджон вышла за Майкла, Джон женился на Софии...
Сигаретный дым вызывал неприятные ощущения в легких; внезапно у Макса пропало желание думать о прошлом. Всех изумило то, что София оказалась гречанкой, работавшей официанткой в кафе, расположенном в Сохо. Джон познакомился с ней, когда ему было девятнадцать лет, вскоре они поженились, вызвав, естественно, презрительный гнев у его матери и ярость у отца, немедленно прервавшего очередную экспедицию и прилетевшего в Лондон.
После серьезного скандала старик выбросил Джона из завещания и продолжил свою экспедицию. Алекзандер лукаво улыбнулся. Джон тогда и глазом не моргнул! Заняв несколько тысяч фунтов у матери, он отправился в другой конец Англии и открыл в Пензансе фирму по продаже недвижимости. Конечно, он вернул долг. Он скупал в Корнуолле выгодно расположенные дома, перестраивал их и продавал с выгодой для себя. Популярность Корнуолла была тогда на взлете; для такого человека, как Джон,— с начальным капиталом и способностями (финансиста — не составило труда сколотить состояние, необходимое для
