рыбок!
Стивен снова засмеялся. Кончиком пальца он прикоснулся к своему носу.
— Он слишком длинный, мой жесткий клюв, не так ли? Но, честное слово, я не бросаюсь в воду и не разрываю руками рыбу, у меня нет такой привычки. Я благовоспитанно ем ее вилкой с жареным картофелем. — Увидев, что Мэнди никак не реагирует на его шутливые слова, он добавил, пожав плечами: — Не самый остроумный ответ, вам не кажется?
— Шутки ваши довольно плоские и не могут развеселить рыжеволосую куколку — Мэнди поджала губы.
— Так вы подслушивали?
— Я услышала случайно…
— Так вот почему вы захлопнули так выразительно окно. — Он отвесил ей легкий насмешливый поклон. — Я могу только извиниться, мисс Аманда, за мои бестактные замечания. Теперь я ясно вижу, что ваши волосы не имеют ничего общего с таким вульгарным цветом, как рыжий. У них чудесный золотисто- каштановый оттенок. Простите меня, ведь первое впечатление часто бывает обманчиво.
Неужели он опять смеется над ней? Нет, не похоже. Его худощавое, немного угловатое лицо серьезно и невозмутимо, в глазах светится неподдельный интерес.
— Итак, вы в некотором роде специалист по восточным религиям? — поинтересовался он.
— Не я, а мой отец.
— Но вы ведь помогали ему в работе, не так ли? Джон Лаваль. Я слышал о его книгах, но признаюсь вам, что не читал. Боюсь, это не совсем то, что нужно мне, пропадающему в геологических экспедициях то в одной стране, то в другой. Изучение русла рек мне гораздо ближе, чем восточные религии. Но мне хотелось бы как-нибудь побеседовать с вами об этом. — Он встал из-за стола. — Спасибо за чай, но теперь надо приступать к расчистке бумажных завалов.
— Не могу ли я помочь вам? — Мэнди почувствовала, что должна предложить свою помощи хотя голос ее прозвучал достаточно равнодушно.
— Очень мило с вашей стороны. — Он наградил ее быстрым благодарным взглядом. — Это больше, чем я заслуживаю. Но я не должен обременять вас. Такие неаккуратные и рассеянные люди, как я, должны в порядке дисциплины сами разбираться в своих бумажках. Это слишком неприятная работа, чтобы навязывать ее такой симпатичной девушке, как вы. — С драматическим вздохом он собрал книги и бумаги, оставленные на стуле, и удалился с ними в свою комнату.
Мэнди вымыла чашки и поставила их сушиться. Во время мытья посуды она видела в окне автомобиль Стивена — старый грязный автофургон, достаточно большой для того, чтобы в нем можно было спать. Именно этот фургон, несомненно, служил Стивену домом, пока тот путешествовал. Шесть недель одиночества! Ничего удивительного, что он ведет себя немного легкомысленно и, на ее взгляд развязно. И хотя этому парню не хватает воспитания, она не должна быть слишком строга к нему, подумала девушка. Если посмотреть сквозь пальцы на его дерзость, неуместные замечания и отсутствие хороших манер, то он вроде бы ничего… Так или иначе, напомнила она себе, хорошие манеры нынче не в моде, особенно если в них содержится элемент притворства. Теперь все говорят то, что думают, и держатся весьма непринужденно даже с незнакомыми людьми.
Конечно, с одной точки зрения, все не так уж плохо, по крайней мере, вам гарантирована искренность, и если вы имеете дело с умными людьми, отношения складываются гораздо проще.
Мэнди почувствовала, что она понимает Стивена Хирона гораздо лучше, чем вежливого профессора Крофтвелла… или Рамона аль Хассана. Будет ли тот ждать ее сегодня внизу на пляже? Утром она пообещала ему, что придет искупаться во второй половине дня. Рамон… юноша-статуэтка с телом как будто выкованным из бронзы. Она повстречалась с ним на следующий день после своего приезда, это оказалось очень волнующим знакомством. Мэнди выронила свои солнцезащитные очки, укладывая вещи в пляжную сумку. Рамон догнал ее, поднявшись бегом вверх по тропинке, и протянул ей пропажу.
На следующее утро они уже по-дружески, с большой симпатией приветствовали друг друга, вдвоем плавали в голубовато-фиолетовом море и лежали рядом на горячем белом песке. С тех пор стало само собой разумеющимся, что они купались и загорали вместе. Но их отношения по-прежнему оставались очень сдержанными, как вступительные фигуры в менуэте… шаг вперед, шаг назад, легкое касание кончиками пальцев и поклон… снова шаг назад и так все время, пока звучит спокойная музыка. Чрезвычайная вежливость и полное самоуважение. Могло ли что-либо больше отличаться от ее стычек со Стивеном Хироном? Мэнди невольно рассмеялась. После десятиминутного чаепития с ним она почувствовала, что знает об этом человеке больше, чем смогла узнать о Рамоне за неделю. И вовсе не потому, что большая часть ее бесед с Рамоном проходила на его родном французском языке, ведь ее приятель был истинный араб по рождению и воспитанию, а потому, что Стивен Хирон сразу же после первой встречи вызвал в Мэнди бурю эмоций.
Рамон жил в отеле «Золотые пески», правда, она не встречала его там, когда приходила обедать с профессором. Может быть, потому, что они ели слишком рано: профессор любил возвращаться домой и ложиться в постель не позже десяти часов. Они обычно заказывали столик в просторном бело-золотом обеденном зале, в то время как все остальные располагались со своими коктейлями на открытом воздухе, рядом с плавательным бассейном. Мэнди издали наблюдала за отдыхающими — изнеженными красавицами, принадлежащими к «сливкам общества», и их свитой, состоящей из уверенных в себе денежных тузов. Вся эта пестрая компания обычно лежала по утрам на пляже и на роскошных автомобилях приезжала в одну из бухт, где можно было заниматься парусным спортом и подводным плаванием.
Рамон находился в приятельских отношениях со многими из этих светских людей, но никогда не делал попыток представить Мэнди своим друзьям. Может быть, Рамон считал, что он и Мэнди еще недостаточно хорошо знакомы… а может быть, относился к ней как к случайной, ничего не значащей приятельнице. Это было неприятно.
Мэнди тряхнула головой, стараясь отогнать беспокойные мысли, и тут, выйдя на порог, заметила, что, перенося вещи от машины к дому, Стивен выронил несколько бумажек, которые разлетелись по внутреннему дворику под легким ветерком.
Девушка поспешила выйти, чтобы подобрать их, и собрала уже половину, когда из кухонной двери появился Стивен и радостно воскликнул:
— Итак, вы все-таки решили пожалеть меня, колючка?
Ей не оставалось ничего, кроме как смириться с создавшимся положением. Добрых полчаса они сновали взад и вперед, перенося бумаги, книги, одежду и несколько набитых саквояжей в необыкновенно чистую комнату, которую Джамиля подготовила для гостя прежде, чем уйти домой. Весь багаж Стивена был разобран Мэнди, героически выполнившей свою добровольную повинность. Ношеные рубашки и носки были брошены в большую корзину для грязного белья в ванной комнате. Бумаги и книги — сложены в стопки на письменном столе и на книжной полке.
— Надо отыскать для вас еще несколько полок, — решила Мэнди, — а также столик для пишущей машинки. Думаю, что я смогу выделить вам пару больших картонных папок для вашей корреспонденции.
Опустившись на кровать, Стивен вытер мокрый лоб.
— Аманда, — вздохнул он, — вы лучшая из женщин, сокровище из сокровищ, бриллиант чистой воды. Что бы я без вас делал?
— Избавили бы себя от приступа произносить цветистые восточные комплименты, — засмеялась она.
— Это все здешняя атмосфера. Древняя земля Карфагена и вдобавок присутствие умной дочери специалиста по Востоку. — Он поднялся. — А теперь было бы недурно принять душ в моей прелестной, выложенной разноцветным кафелем ванной комнате. Шестинедельное уединение, размышления о вечном могут быть прекрасны для души, но не для бренного тела. Чуточку комфорта — вот что мне не хватает. Кстати, — добавил он, когда Мэнди повернулась, чтобы выйти из комнаты, — мне надо знать, не сможет ли дядя Ноэль одолжить мне что-нибудь вроде смокинга. Я слышал, что мы идем обедать в роскошный ресторан, в такое место, пожалуй, не впустят, пока не нацепишь галстук-бабочку.
