— Например, показ матчей английской премьер-лиги в Великобритании стоит миллиард долларов в год, еще примерно такую же сумму она зарабатывает на продаже прав за рубежом. Понятно, что стоимость российского футбола гораздо ниже. Европейский спортивный рынок давно сформировался, там все проще. Но и нам тоже нужно относиться к нашему футболу как к продукту, имеющему определенную цену. Зритель должен заплатить за него, покупая входной билет на матч, потребляя рекламу в телетрансляции или приобретая право на просмотр матчей на платном телевизионном канале или в Интернете. Сейчас рекламодатели и телевещатели готовы платить за наш продукт не более 100 миллионов долларов в год. По сравнению с той же английской премьер-лигой, где только телевизионные права оцениваются в два миллиарда долларов, это слезы. Чтобы изменить ситуацию, необходимо кардинально поменять качество продукта. Для этого нужны хорошие поля, полные стадионы, беспристрастные судьи, четкая телевизионная картинка…
— Насколько я знаю, речь идет немного о других деньгах. Названная вами сумма является гарантированной и будет выплачена при любых условиях. Если же за последующую перепродажу телевизионных прав швейцарцы смогут получить больше средств, чем планируется, те будут также распределены между договаривающимися сторонами. Таким образом, в договоре фигурируют фиксированные выплаты и бонусы, которые послужат для клубов и премьер-лиги определенной финансовой мотивацией. При этом надо учитывать, что Infront Sports & Media является компанией, которая сама создает телевизионный продукт. На мой взгляд, оптимальным вариантом в нашем случае была бы кооперация швейцарцев с российской вещательной компанией.
— По закону права на проведение всех футбольных соревнований в России принадлежат РФС. Соответственно, все медиаправа тоже находятся в наших руках. Четыре года назад мы подписали с РФПЛ договор и передали их этой организации. Сейчас возможны два варианта: либо РФПЛ подберет предложение, способное удовлетворить все команды лиги, либо Футбольный союз сам найдет покупателя, который предложит больше, а деньги передаст клубам. Пока трудно сказать, как сложится ситуация, идут переговоры. Если нам удастся привлечь больше денег, думаю, клубы будут заинтересованы принять предложение РФС.
— С моей точки зрения, форма собственности не влияет на спортивный результат. Конечно, хотелось бы, чтобы все футбольные клубы были частными, но в реальности такого количества бизнесменов, которые могли бы вкладывать большие собственные средства в футбол, на сегодняшний день у нас нет. В мире существуют разные схемы владения футбольными командами: есть футбольные клубы, которые принадлежат одному хозяину, есть те, которые контролируются группой лиц или спонсорами, а есть «народные» команды, где большинство акционеров — болельщики. Одна из основных задач, которую сегодня ставит перед собой РФС, — развивать футбольный рынок и научить клубы зарабатывать деньги. Только тогда они обретут стабильность и будут в меньшей степени зависеть от текущего финансового положения собственников. Именно для этого такие люди, как Миллер, Федун, Керимов, Авен, Гинер, Якунин, вошли в состав исполкома РФС. Они действительно могут помочь развитию футбола как отдельной преуспевающей отрасли.
— Основные рычаги воздействия все равно останутся за РФС. И мы будем ужесточать требования к стадионам. Парадоксально, но погода нам сейчас играет на руку. Убедить клубы просто так поменять газон очень сложно. Теперь же мы просто заставим их это сделать, ужесточив сертификацию стадионов. Кроме того, к будущей осени каждый клуб обязан будет иметь резервную арену с искусственным полем. Если из-за погодных условий матч нельзя провести на естественном газоне, он пройдет на синтетическом покрытии. Это не такие большие деньги, тем более мы снизили минимальную вместимость таких стадионов до трех тысяч человек.
— Из двух зол приходится выбирать меньшее. В конце концов, в плохую погоду и зрителей меньше приходит. Кроме того, для проведения матчей мы собираемся использовать крытые манежи. В Москве есть «Олимпийский», в Петербурге — Спортивно-концертный комплекс. Почему бы в непогоду не сыграть там? Вместимость трибун в обоих залах составляет 20—25 тысяч человек, искусственные поля нового поколения практически ничем не отличаются от натуральных.
— Сейчас кое-кому почему-то кажется, что стадионы — это территория, на которую действие законов не распространяется. Своеобразная офшорная зона, существующая по своим собственным правилам. Скажем, если кто-нибудь на улице нападет на полицейского, его тут же арестуют и отвезут в отделение. А на стадионе людей в форме вроде как можно бить безнаказанно. И наоборот — если представитель сил охраны правопорядка вдруг накинется на прохожего, по отношению к нему будут применены санкции. На трибунах же это проходит незамеченным. Нужно взять под защиту обе стороны — и болельщиков, и полицейских. Кроме того, за действия хулиганов серьезными штрафами расплачивается клуб. Выходит, люди на трибунах вынимают у него деньги из кармана, по сути воруют. «А вор должен сидеть в тюрьме», — как говорил Глеб Жеглов в известном сериале. Зритель должен отвечать за свои поступки на стадионе, вести себя прилично.
