последыши Третьего рейха.
— Там большинство наших, Юрий Михайлович, — поправил полковника подчинённый. — Говорят, есть даже настоящие уголовники.
— Постой-ка! — Юрий Михайлович даже остановился. — Послушай, ведь твой остров в официальных документах числится как зона особо опасных заключённых. Так? Почему же ты говоришь, что там есть «настоящие уголовники»?! Будто для острова это невидаль какая-то.
— Именно невидаль! — подтвердил майор. — Заключённые на острове — в основном выдающиеся российские умы. А во времена Второй мировой — и побеждённые братья попали, то есть немцы.
— Говоришь, у нас «в гостях» руководитель «Аненэрбе»? — хмыкнул Юрий Михайлович. — Чем же этот институт так насолил нашему правительству?
— Товарищ полковник! — укоризненно покачал головой майор. — Ни для кого не тайна, что большевики с семнадцатого года всегда и везде желали быть первыми. А кто с нами хоть в чём-то был не согласен — явный кандидат в жители этого острова. Не помню, в каком труде, но когда-то Владимир Ильич процитировал Евангелие: «Кто не с нами, тот против нас!»
— Ты, майор, эту книгу давно не читал, — перебил Бурякин. — Но можно действительно вспомнить, что сказано в Евангелии. Там всё наоборот. Христос говорил: «Кто не против нас, тот с нами». В «Благой вести» отсутствует всякий антагонизм и поиски стрелочников, то есть виновников. Вот в чём секрет энергии слова.
— Да, может быть, я ошибаюсь, — согласился Рукавицын. — Но официальным руководителем института «Аненэрбе» был, вообще-то, рейхсфюрер Гиммлер, только распоряжался и командовал всеми Рудольф Гесс. Именно по его настоянию фюрер разрешил поездку сотрудников института в Лхасу.
— Куда? — удивился полковник. — Это где-то в Гималаях, то есть на Тибете, чуть поближе к Индии?
— Точно так, — кивнул Рукавицын. — Учёные всех стран уверены, что в Лхасе есть вход в Шамбалу, посетив которую, обыкновенный человек может захватить власть над всем миром. Похоже, немцы, съездив в Гималаи, получили от лам точную информацию, где искать ещё один вход в это волшебное Зазеркалье. Вот почему фашисты откровенно рвались к Сталинграду.
— Полагаешь, в бывшем Царицыне спрятан вход в эту самую Шамбалу? — усмехнулся полковник. — Тогда наши чекисты давно бы уже туда проникли, не находишь? Потом, я сам был когда-то в Волгограде — так себе городишко. Хотя двери в параллельные миры могут обозначиться в самых неожиданных местах. Например, на Мамаевом кургане, который насквозь пропитан человеческой кровью. Если это принять во внимание, то «горячий снег» под городом на Волге становится понятен.
— Вход может быть и там, а может, чуть подальше Сталинграда, — пожал плечами Рукавицын. — Ведь Родина варяжского бога Одина Ариан-Вэджа, или Асгард, находится где-то между Астраханью и Ашхабадом. Только где — никто до сих пор не знает. Не угадать, какие тайны упрятала от нас история.
Услышав упоминание про Ариан-Вэджу, родину скандинавского бога Одина, о которой он и сам вспоминал по дороге сюда, Юрий Михайлович невольно вздрогнул и бросил косой взгляд на разоткровенничавшегося майора.
— Ладно, уговорил, — отчеканил полковник — Поедем на моторке к твоим уважаемым уголовникам.
— Товарищ полковник, охрана на мотоботе за нами не успеет, — засомневался майор. — Не лучше ли вместе с ними?
— Не лучше, — отрезал Юрий Михайлович. — Охрана пускай своими делами занимается и отпущенные продукты туда доставляет. А мы с тобой без них обойдёмся. Или ты, как наш ядрёный Патриарх всея Руси, не выходишь на улицу без бронежилета и охраны?
— Я только за вас волнуюсь, — обиделся Рукавицын.
— Спасибо, если так, — смягчился Юрий Михайлович. — Но за меня бояться нечего. Сам говорил, что островные заключённые напрочь забыли, что такое агрессия. Зови моториста и поехали.
Майор на несколько минут оставил полковника наедине — отправился за мотористом и отдавал ценные указания охране. Меж тем Юрий Михайлович, прищурившись, разглядывал на ровной водной глади раздвоенный, как горб верблюда, хребет острова, состоявший из двух больших сопок. Отсюда не было видно ничего примечательного. Заметными были лишь оголённые склоны горбатого острова, хотя в некоторых местах зелёными пятнами пробивалась растительность. Вероятно, кроме кустарника, карликовых деревьев и травы там больше ничего не росло. Высоко в горах большие деревья не растут. Погибшие беглецы выдрали бревно из стропил, потому что настоящего леса на острове не было.
Надо сказать, что чахлая растительность в высокогорном Припамирье всё-таки водилась, а что не было деревьев, так это неудивительно. На всём Ваханском хребте не было ни одного сколько-нибудь высокого дерева. Зато вершины гор доходили до шести тысяч метров над уровнем моря.
— Товарищ полковник, — раздался сзади голос Рукавицына, — катер к отплытию готов.
Юрий Михайлович кивнул и молча пошёл за майором к уже стоявшему под парами металлическому скоростному катеру, будто кто-то доставил водоплавающую посудину на высокогорное озеро для организации спортивных гонок. Представив это, полковник даже усмехнулся, потому что гонки за жизнью по мёртвой воде создавали, по философским понятиям, неприкрытый экзистенциализм, то есть существующая мёртвая вода исключала жизнь, а та, в свою очередь, не могла вместить в себя чужеродную субстанцию.
Философские размышления полковника прервал вопрос сидевшего рядом в лодке Рукавицына:
— Товарищ полковник, вот вы сказали, что Патриарх всея Руси в бронежилете ходит. Это правда?
— Почти, — кивнул полковник. — Во всяком случае, про Патриарха всегда в Советском Союзе говорят что-то не очень лестное. Особенно в самой Москве. Представляете?
— Не очень, — честно признался майор. — Я родом из Чирчика, пригорода Ташкента, и столичных дел не знаю.
— Всё очень просто, — объяснил полковник. — Вы про Хрущёва и Брежнева анекдоты небось сами меж своими иногда рассказываете, будто Генеральный секретарь ЦК КПСС управляет государством только по заветам Ильича, дескать, «каждая кухарка отныне сможет управлять государством». Ведь так? Вот и я рассказал вам анекдот про Патриарха. Это всё равно, что селёдку с мёдом откушать. Не пробовали?
— Нет, — передёрнул плечами майор.
Видать, он тоже обладал образным восприятием и оказался немножечко покороблен, представив жирную просолённую селёдку, облитую толстым слоем мёда и поджаренную кухаркой, — Генеральным секретарём КПСС, облачённым в символические поварские одежды, — на медленном партийном огне.
— Сейчас в высших правительственных кругах начинается новая драка за власть, что может привести к развалу всей страны в целом. И тогда СССР автоматически превратится в колонию Соединённых Штатов, а все наши секретари городских райкомов и иже с ними будут исполнять роль околоточных чиновников, безропотно выполняющих указания хозяина, — куда вывозить сырьевые ресурсы, кому и сколько.
— Ну, товарищ полковник, это вы уже через край хватили! — недоверчиво улыбнулся майор. — Американцы высаживались у нас в Архангельске как интервенты в начале прошлого века. Но тогда было смутное время революции. А сейчас им Советский Союз явно не по зубам окажется.
— Будет просто прекрасно, если я ошибаюсь, — хмурясь, проворчал полковник. — Но здесь не Москва. Лучше расскажите мне, где искать этого Гесса? В каком бараке?
— А зачем я с вами поехал? — обиженно засопел Рукавицын. — Всё покажу: сами увидите, как они живут и заслуживают ли насильственного обезличивания и обезволивания.
— Так вы, майор, похоже, несмотря на запрет, уже бывали на острове, поскольку так подробно знаете всё о житье-бытье островитян? — прищурился Юрий Михайлович. — А как же Указ о необеспечении заключённых никакой информацией и запрещении вообще какого-либо общения?
— Как, как? — насупился майор. — Так вот! Так получилось! Сами увидите, что я вам рассказывать буду? Ведь говорят же: лучше один раз увидеть, чем сотню раз услышать.
— Ладно, увидим, — согласился полковник.
На этом их разговор прекратился, тем более что остров был уже близко и возле причала из понтонов виднелись люди.
