И, оборвав свою речь тремя воплями, этот человек замолчал, схватился за голову руками и стал раскачиваться из стороны в сторону, сидя на земле.
- Каин? Это... ах, ты!
- Ну и что?
- Ты? Ну-у! Всё это - ты? А-яй! Ты поди сюда. Ну, - чудак ты!
Артём растерялся от неожиданности и вместе с тем почувствовал, что в нём вспыхнула какая-то радость. Он засмеялся даже, когда увидал, как еврей на четвереньках робко ползёт к нему и как боязливо мигают маленькие глазки на смешном лице, знакомом Артёму.
- Смело иди! Ей-богу, не трону! - счёл он нужным ободрить еврея.
Каин подполз к его ногам, остановился и стал смотреть на них с такой боязливой и просительной улыбкой, точно ждал, что они растопчут его истощённое страхом тело.
- Ну!.. вот так ты! И всё это ты делал? Кто тебя прислал - Анфиса? допрашивал Артём, едва ворочая языком.
- Я сам пришёл!
- Са-ам? Врёшь!
- Я не вру, не вру! - быстро зашептал Каин. - Я сам пришёл пожалуйста, поверьте мне! Я расскажу, как я пришёл. Вот слушайте, - я узнал об этом в Грабиловке... Я пью чай и слышу: Артёма ночью забили до смерти. Я не верю - пхэ! Разве можно вас и забить до смерти? Я посмеиваюсь себе. 'О, думаю, глупые люди! Этот человек - как Сампсон, кто из вас может одолеть его?' Но они всё приходят и говорят: забили, забили! И ругают вас, и смеются... Все рады... и я поверил. И узнал, что вы - тут... Уже приходили сюда смотреть на вас и говорили, что мёртвый вы... Я пошёл и пришёл, и увидел вас... вы стонали. Я думал, видя вас, - самого сильного человека в свете - вот убили его!.. Такая сила, такая сила. Мне стало - извините жалко вас! Я подумал, что нужно омыть вас водой... и сделал так, а вы от этого стали оживать... Я обрадовался этому... ох, как я рад был этому... вы не верите мне, да? Потому что - я жид? да? Но нет, вы поверьте... я скажу вам, почему я обрадовался и что думал... я скажу правду... вы не рассердитесь меня?
- Вот те крест!.. убей меня гром! - с силой побожился избитый красавец.
Каин подвинулся ещё ближе к нему и ещё понизил свой голос.
- Вы знаете, как хорошо мне жить? Вы знаете это, да? Разве - извините я не терпел от вас побоев? И разве вы не смеялись над пархатым жидом? Что? Это - правда? А! Вы извините мне мою правду, вы поклялись. Не сердитесь! Я только говорю, что вы, как и все люди, гоняли жида... За что, а? Разве жид не сын бога вашего и не один бог дал душу вам и ему?
Каин торопился, бросал вопрос за вопросом, не ожидая ответов на них; в нём вдруг заклокотали все те слова, которыми он отмечал в своём сердце нанесённые ему обиды и оскорбления; ожили в нём все они и вот лились из его сердца горячим ручьём. Артёму было неловко перед ним.
- Слышь, Каин, - глухо сказал он, - брось это! Я тебя... ежели я тебя пальцем теперь трону... или кто другой - разобью в куски! Понял?
- Ага! - торжествуя, вскричал Каин и даже чмокнул языком. - Вот! Вы предо мной виноваты... извините! Не рассердитесь на меня за то, что знаете, что виноваты предо мной! Я говорю - виноваты, но ведь я знаю, о! я знаю, вы меньше других виноваты!.. Я понимаю это! Все они только на меня плюют своей скверной слюной, вы же - на меня и на всех их! Вы многих обижали хуже, чем меня... Я тогда думал: 'Вот этот сильный человек бьёт и оскорбляет меня не за то, что я жид, а за то, что я, как все они, не лучше их и среди них несу свою жизнь...' И... я всегда со страхом любил вас. Я смотрел на вас и думал, что и вы можете разорвать пасть льва и избить филистимлян... Вы били их... и я любил смотреть, как вы делали это... И мне тоже хотелось быть сильным... но я - как блоха...
Артём хрипло засмеялся.
- Вот уж верно - как блоха!..
То, что говорил ему Каин, он почти не понимал, но ему было приятно видеть около себя маленькую фигурку еврея. И под возбуждённый полушёпот Каина в нём медленно слагались свои думы:
'Сколько теперь часов? Чай, поди-ка, около полудня. А ни одна, небось, не идёт навестить мила друга... А вот жид пришёл... помог, говорит - люблю, а я его обижал, бывало... Силу хвалит... Вернётся ли она? Господи, кабы вернулась!'
Тяжело вздыхая, Артём представлял себе своих врагов, избитых им и вот так же опухших, как он. И они так же, как он, будут валяться без сил где-нибудь... Но к ним придут свои, товарищи, а не жид...
Артём взглянул на Каина, и ему показалось, что у него в горле и во рту горько. Он сплюнул, тяжело вздохнул.
А Каин всё говорил, возбуждённый, с перекошенным от волнения лицом и вздрагивая всем телом.
- И когда вы заплакали - я тоже заплакал... Так жалко сделалось мне вашей силы...
- А я думаю, кто это дразнится?
- Я всегда любил вашу силу... И я молил бога: предвечный бог наш на небе и на земле и в выси небес отдалённых! Пусть будет так, что я буду нужен этому сильному человеку! Пусть я заслужу пред ним, и да обратится сила его в защиту мне! Пусть за нею я буду сохранён от гонений на меня, и гонители мои да погибнут от силы этой! Так я молился, и долго так просил я господа моего, пусть он создаст мне защитника из сильнейшего врага моего, как он дал в защитники Мард'охею царя, победившего все народы... И вот вы плакали, и я плакал... и вдруг вы закричали на меня, и молитвы мои пропали...
- Да разве я знал, - чудак ты, - виновато пробормотал Артём.
Но Каин едва ли слышал его слова. Он раскачивался, взмахивал руками и всё шептал страстным шёпотом, в котором звучали радость, и надежда, и обожание силы этого человека, и страх.
- Наступил мой день, и вот я один около вас... Все бросили вас, а я пришёл... Ведь вы выздоровеете, Артём? Это не опасно вам? И воротится к вам ваша сила?
- Подымусь... не крушись!.. А тебя за доброту буду беречь, как малого ребёнка...
Артём чувствовал, что понемногу ему становится лучше, - тело ноет меньше и в голове яснее. Нужно заступиться за Каина пред людьми - что, в самом деле? Вон он какой добрый и открытый, - прямо всё говорит, по душе. Подумав так, Артём вдруг улыбнулся - давно уже его томило какое-то неопределённое желание, и вот теперь он понял его.
- А ведь это я есть хочу! Ты бы, Каин, добыл чего поесть?
Каин вскочил на ноги так быстро, что едва не ударился о копани беляны. Лицо его положительно преобразилось: что-то сильное и вместе с тем детски ясное явилось в нём. Артём, этот сказочный силач, просит есть у него, Каина!
- Я сделаю вам всё, всё! Оно уже есть, вот тут, в углу!.. Я припас - я знаю! Когда кто болен, он должен есть... ну да! И я, когда шёл сюда, то истратил целый рубль.
- Сосчитаемся! Я те - десять отдам!.. Мне ведь это можно... Не свои у меня. Скажу - дай! - и даст...
Он добродушно засмеялся, а Каин при этом смехе ещё более просиял.
- Я знаю... Вы скажите, что вы хотите? Я всё сделаю, всё!
- А... уж коли так... вытри ты меня водкой! Есть не давай, а сначала вытри... можешь ты?
- А почему не могу? Как лучший доктор сделаю!
- Вали! Потрёшь меня, я и встану...
- Вста-анете? Ох, нет, не можете вы встать!
- Я те покажу, как не могу! Здесь, что ли, я ночевать-то буду? Чудила ты... А ты вот вытри меня, да и беги-ка в слободу к пирожнице Мокевне... И скажи ей, что я к ней в сарай переберусь на житьё... постлала бы там соломы, что ли! У неё я отлежусь... вот! За всё про всё я тебе заплачу... ты не сумлевайся!
- Я верю, - говорит Каин, наливая водки на грудь Артёма, - я верю вам больше, чем себе... Ах, я знаю вас!
- У-у! Три, три... Ничего, что больно... три, знай! А-а-а!.. Вот, вот, вот!.. - рычал Артём.
- Я пойду для вас и утоплюсь... - объяснялся Каин.
- Так, так, так... Плечо-то, плечо валяй... Ах, черти! А всё баба виновата. Не будь бабы, был бы я трезв... а к трезвому ко мне - сунься-ка!
Каин, входя в роль слуги, объявил:
- О, женщины! Это - все грехи мира... у нас, евреев, есть даже такая утренняя молитва: 'Благословен
