массу вопросов о том, чему я в данный момент обучалась, а так как у меня была способность к обобщению фактов и склонность к литературе, мне удавалось создавать благоприятное впечатление о моих успехах. Поэтому, хотя мои достижения в науках не приводили их в восторг, они не испытывали и особого недовольства.
Несколько позже появились первые признаки грядущих перемен, хотя я и не сразу их распознала.
Предстоял очередной званый обед, и на него пригласили Фелисити.
— Моё платье начинает ветшать и блекнуть, — сказала она мне. — С чёрными тканями это случается.
— Вы в нём очень красивы, Фелисити, — заверила я её.
— Я чувствую себя настолько не на месте… такой чужой, посторонней! Все понимают, что я — гувернантка, которую пригласили, чтобы уравнять число кавалеров и дам.
— Ну и что? Вы выглядите лучше их всех, и к тому же, вы как человек интереснее их!
Мои слова рассмешили её.
— Эти знаменитые старые профессора считают меня легкомысленной, пустоголовой идиоткой.
— Сами они пустоголовые идиоты! — рассердилась я.
Я была с ней, когда она одевалась к обеду. Её чудесные волосы были уложены высоким узлом на затылке, а из-за того, что она нервничала, на щеках у неё появился очень ее красивший лёгкий румянец.
— Вид у вас просто замечательный! Все будут вам завидовать.
Она снова рассмеялась, и я порадовалась, что немного подняла ей настроение.
В голову мне пришла ужасная мысль: скоро мне придётся присутствовать на этих скучных обедах.
В тот вечер Фелисити зашла ко мне в комнату в одиннадцать часов. Такой красивой я её никогда не видела. Я села. Смеясь, она сказала:
— Ах, Розетта, мне необходимо было рассказать тебе обо всём.
— Ш-ш-ш, — одёрнула я свою гувернантку. — Няня Поллок услышит и скажет, что вы не должны нарушать мой сон.
Хихикая, Фелисити присела на край постели.
— Было так весело!
— Что? — вскричала я. — Весело обедать со старыми профессорами?
— Они не все старые. Там был один…
— Ну, продолжайте!
— Он оказался очень интересным человеком. После обеда…
— Знаю, — прервала я. — Дамы оставляют джентльменов обсуждать за портвейном дела, слишком серьёзные или слишком нескромные для женских ушей. — Мы снова начали смеяться. — Ну-ка, расскажите мне поподробнее об этом не очень старом профессоре. Не представляла, что такие вообще бывают. Мне казалось, они так и появляются на свет старыми.
— Есть такие, которые легко несут груз своей учёности…
И тут я заметила, что она вся так и светится.
— Никогда не думала, что увижу вас в восторге от званого обеда, — заметила я. — Вы подаёте мне надежду — ведь наступит день, когда и мне придётся на них присутствовать.
— Всё зависит от того, кто в них участвует, — сказала Фелисити, улыбаясь своим мыслям.
— Вы не рассказали мне о молодом человеке.
— Ему, я думаю, лет тридцать.
— О! Не такой уж молоденький!
— Для профессора — молодой.
— Какая у него специальность?
— Египет.
— Судя по всему, популярный предмет.
— Твои родители вращаются в этом кругу.
— Вы сказали ему, что меня назвали в честь камня «Розетта»?
— Честно говоря, да.
— Надеюсь, это произвело на него должное впечатление?
Мы продолжали болтать всё в том же легкомысленном тоне, и мне даже в голову не пришло, что такой мелкий факт, как удовольствие, полученное Фелисити от званого обеда, мог знаменовать собой начало радикальных перемен.
Уже на следующий день я познакомилась с Джеймсом Графтоном. Мы с Фелисити совершали свою обычную утреннюю прогулку, и с тех пор, как мы услыхали историю о сорока шагах и нашли то самое поле, мы часто направлялись в ту сторону. Там действительно был клочок земли, на котором почти не росла трава, и он выглядел достаточно заброшенным, чтобы служить немым свидетельством истинности давнего происшествия.
Неподалёку была скамья; Я любила сидеть на ней. Мистер Долланд так живо описал, что тут случилось, что я отчётливо представляла себе двух братьев, схватившихся в роковом поединке.
Мы почти по привычке направились к скамейке и уселись. Очень скоро перед нами появился молодой человек. Сняв шляпу, он поклонился. Он стоял и улыбался нам, а Фелисити вспыхнула, и я снова заметила, что румянец ей очень к лицу.
— Ба! — воскликнул незнакомец. — Итак, это не кто иной, как мисс Уиллз!
Она рассмеялась.
— Ах, с добрым утром, мистер Графтон. Познакомьтесь, мисс Розетта Крэнли.
Он поклонился мне.
— Здравствуйте! Можно мне присесть на минутку?
— Сделайте одолжение, — ответила Фелисити.
Конечно, я сразу догадалась, что это тот самый молодой человек, с которым она накануне познакомилась на обеде, и что о сегодняшней встрече они договорились заранее.
Поговорили о погоде.
— Это ваше любимое место? — поинтересовался он, и я поняла, что он пытается вовлечь и меня в разговор.
— Мы часто сюда приходим, — ответила я.
— Нас заинтересовала история о сорока шагах, — пояснила Фелисити.
— Вы её знаете? — спросила я.
Оказалось, что он ничего не знал, а потому я рассказала ему, что тут произошло когда-то.
— Когда я тут сижу, я так ясно рисую себе всё это в воображении, — закончила я.
— Розетта — романтик, — заметила Фелисити.
— В душе большинство из нас романтики, — сказал, дружелюбно улыбнувшись мне, молодой профессор.
Он сообщил нам, что направляется в музей. Найдены какие-то новые папирусы, и профессор Крэнли разрешил ему с ними ознакомиться.
— Встреча с чем-то, что может пополнить наши знания, всегда волнует, — добавил он. — Профессор Крэнли вчера вечером рассказывал нам о некоторых недавних замечательных открытиях.
Он продолжал говорить о них, а Фелисити восторженно ему внимала.
Внезапно я поняла, что происходит нечто очень важное. Она ускользает от меня. Казалось бы, думать так было нелепо. Она оставалась такой же ласковой и заботливой, как всегда, но производила впечатление несколько рассеянной, словно разговаривая со мной, думала о чём-то другом.
Конечно, в ту первую встречу с привлекательным профессором Графтоном мне как-то не пришло в голову, что Фелисити влюбилась.
После этого мы ещё несколько раз с ним встречались, и я знала, что ни одна из этих встреч не была случайной. Он ещё раз или два обедал у нас, и Фелисити приглашали на эти вечера. Мне пришло в голову, что мои родители посвящены в тайну.
Фелисити купила новое вечернее платье. В магазин мы с ней пошли вместе. Приобрела она не совсем то, что ей бы хотелось, но лучшее из того, что было ей по средствам. С тех пор, как она познакомилась с
