способности. Как видишь, выбор у меня был небольшой.
– Черт подери, а у меня сейчас что, он намного больше? – парировал Лукас. – Саманта, мы расследуем серию похищений, все из которых, за исключением одного, заканчивались гибелью жертв, и у меня просто нет времени, чтобы читать курс лекций по экстрасенсорике с демонстрацией опытов каждому полицейскому, с которым нам предстоит работать. Иногда лучшее, что мы можем сделать, – это принять участие в расследовании. Тогда мы просто работаем и уезжаем, не устраивая дискуссий.
– А вот это, насколько я помню, ты точно умеешь – уезжать без разговоров.
Фраза, готовая в тот момент сорваться с языка Лукаса в ответ на едкое замечание Саманты, так и осталась невысказанной. И к счастью, поскольку дверь вдруг отворилась и в конференц-зал вступили шериф и его детектив.
– Ну как? Выяснили еще что-нибудь? – спросила Линдси бодрым голосом.
– Для вас – ничего существенного, – пробормотала Джейлин.
Линдси с любопытством оглядела ее, но промолчала и обратилась к Саманте:
– Думаю, что если вам больше нечего сообщить нам, то мы вас больше не задерживаем.
– А вы меня задержите. – Саманта выпрямилась на своем стуле и посмотрела на шерифа. – Можете поместить меня в тюрьму, под домашний арест, куда угодно, лишь бы я находилась под вашим присмотром.
– С какой стати? – поинтересовался Меткалф.
– Потому что скоро произойдет еще одно похищение. Кроме того, жители города начинают косо смотреть на меня. Так что я бы предпочла находиться под вашим наблюдением. Ходить в подозреваемых мне не хочется.
Лукас вскочил со стула:
– Как? Еще одно? Так что же ты все это время молчала?
– Потому что она еще пока вне опасности.
– Откуда тебе это известно?
– Видение, – просто ответила Саманта. – Я видела ее привязанной к стулу, в крошечной комнатке без окон. Рядом с ней стоял стол, а на нем лежала газета, датированная будущим четвергом. Думаю, запросив выкуп, он пошлет в газету ее фотографию как доказательство, что она жива. После того как Митчелла Кэллогана нашли убитым, он почувствовал, что ему перестают верить.
– Ты думаешь, он похитит ее в четверг? Почему бы ему не похитить ее сегодня или завтра? – Лукас вопросительно посмотрел на Саманту.
– Но ведь он так никогда не поступает, верно? Он похищает своих жертв в среду поздно вечером или ранним утром в четверг, а выкуп требует только в четверг. Тем самым давая семье возможность собрать деньги.
– Да, схема действий у него именно такая, – мрачно заметил Лукас. – Не подскажешь, откуда тебе известны такие детали?
– Подожди, – вмешался в разговор Меткалф. – А ты знаешь, кто станет очередной жертвой? Кто она? Как выглядит?
– Я узнала ее.
– Как? – опешил Лукас.
– На ней была майка с названием местного футбольного клуба. Это помощница тренера, Кэрри Воган. Она живет в двести двадцать первом доме на Хайвей-стрит. Я ходила к ней пару дней назад и пыталась убедить ее принять меры предосторожности, но похоже, она не придала моим словам большого значения.
– Срочно пошли кого-нибудь туда, – проговорил Меткалф, поворачиваясь к Линдси. – Уж лучше выглядеть дураком, чем потом локти кусать.
Линдси кивнула и торопливым шагом направилась к двери.
Лукас снова обратился к Саманте:
– Ответь все-таки, откуда тебе известна схема действий преступника?
– Просто догадалась. – Она криво улыбнулась.
– Не смешно.
– Ошибаешься. Как раз очень смешно. Все, что с нами происходит, – одна жуткая игра, затеянная ради последней минуты, которую нам предстоит увидеть.
– Откуда ты знаешь про его схему действий?
Она долго разглядывала его. Лицо ее было неподвижно, взгляд застыл. Затем она сказала:
– Мы остановились в маленьком мотеле, прямо возле парковки, напротив нашего цирка. Можешь заехать туда…
– А я думал, ваша братия со своими прицепами обычно располагается в кемпингах, – перебил ее Меткалф.
– Как правило – да. Но знаешь, иногда так хочется принять душ и полежать в ванне. Поэтому мы сворачиваем в мотели. Ты не возражаешь?
Шериф пожал плечами:
– Какое мне дело? Я только поинтересовался.
– Места себе мы бронируем заранее, если ты это имеешь в виду.
– Именно. Но я и так бы догадался, без твоего напоминания.
– Перестаньте язвить, – вставил Лукас. – Давайте вернемся к делу. Так что там в твоей комнате, Сэм?
Девушка едва не вздрогнула, услышав свое уменьшительное имя, но все так же неподвижно и прямо сидела на стуле.
– В верхнем ящике тумбочки лежит платок, завернутый в небольшой пластиковый пакет. Он обронил его у нас, возможно, вчера. Я нашла его вчера же, поздним вечером, подняла, и в ту же секунду у меня было видение.
– И что дальше?
– Я уже все вам рассказала.
– Ты хочешь сказать, что видела что-то еще?
– Да. Вспышки. Жертвы. Десять – двенадцать. Мужчины и женщины разных возрастов. Между ними нет ничего общего. Если не считать его. Тогда же и увидела схему его действий. Я поняла, почему он так делает.
– И почему же?
– Ты действительно хочешь это знать, Люк?
– Разумеется.
Саманта поежилась.
– Хорошо, скажу. Я увидела шахматную доску с несколькими фигурами. Это был эндшпиль. За доской сидели два человека. Сначала я видела только их руки, переставлявшие фигуры. Затем я увидела лицо одного из них.
– Кто это был? – спросил Лукас.
– Ты, Люк. Ты понял, о какой шутке я говорила? Ты находишься здесь только потому, что он хочет, чтобы ты здесь находился. Ему безразличны деньги, не ради них он похищает и убивает людей. Для него все его действия – просто ходы, часть игры. С каждым ходом мастерство его совершенствуется, а преимущество растет. Он предлагает тебе сыграть партию. Вызывает тебя на единоборство. Только тебя. И он не остановится, пока ты не признаешь, что он победил.
Меткалф, затаив дыхание, слушал мрачное пророчество цыганки. Затем еле слышно чертыхнулся и громко произнес:
– Если ты думаешь, что я поверил хоть единому твоему слову…
– Я думаю, что ты ничему не поверишь, шериф, – перебил его Лукас.
– Как это? – спросил Меткалф, но Лукас уже отвернулся от него и продолжил разговор с Самантой:
– Зачем ему это нужно? Почему он нацелился именно на меня?
– Потому что ты лучший. За последние годы ты стал знаменитостью, раскрыл несколько похищений. А поскольку такие преступления и выполнить, и раскрыть очень сложно, о тебе много и часто говорили – по
