приметный парк у белоснежного дворца, предназначенный для посадки. Клин резко устремился вниз, в солнечных лучах перья вспыхнули радужным сиянием, но пустой утренний город наверняка не заметил удивительное зрелище. Люди вообще редко смотрят вверх, особенно горожане.
Их ждали Лемар, знакомый по описаниям Тин, и сам князь, которого Наири видел прежде, хоть и мельком. Оба при оружии и в полном доспехе. Най чуть удивился отсутствию Тиннары, но решил, что у неё наверняка дел полно. Выяснить подробности сразу не удалось, по лицам встречающих сразу стало понятно: дела в столице плохи.
Князь шагнул вперед, подавая руку Миладе, и коротко извинился за свою, как он выразился, непростительно глупую слепоту. Она улыбнулась в ответ, сегодня был день, когда и не такое прощается.
Прибывшие не успели толком поздороваться и представиться, когда сверху почти отвесно упала еще одна птица, раскрыв крылья у самой земли. С её легкой всадницей можно позволить себе подобные вольности приземления. Маленькая бруса поклонилась собравшимся. Араг улыбнулся – вот и та, ради которой упрямый Тар тащился за ним через пустыню. Смешной ежик коротких волос уже заметно отливал тем редкостным тоном голубоватого степного молока, так усердно и любовно описанным женихом. Заставить Саймира-Тамрана остаться в Крепи оказалось особенно сложно, его уговаривали все поочередно. Кончилось тем, что Наири усыпил упрямца. При следующей встрече он рассчитывал узнать о себе много нового, но это лучше, чем оберегать в опасной столице жизнь начинающего воина.
Риннарх все поглядывал в небо, он рассчитывал увидеть еще одну птицу. Поэтому в курс событий их ввел Лемар, пока деловитый Второй капитан, морща лоб от натуги, старался разобраться в безголосом языке птиц и объяснить им, что завтрак ждет на соседней поляне.
Дюжина жрецов Храма в паре верст от южных ворот стояла лагерем в окружении значительного отряда храмовников. По наблюдениям дозорных, их уже теперь до четырех сотен. Туда время от времени по одному – по двое подъезжали новые окаянные, подвозили клетки с одаренными. А вот полтора десятка обугленных в трех верстах от западных ворот стояли скрытно, малым отрядом, почти без храмовников. Всего-то полусотня личной охраны жрецов, и пополнений, похоже, не ожидается.
Наири довольно кивнул и предложил не ждать вечера. С утра до полудня для окаянных самое мерзкое время, так что терять подобную возможность глупо. Лиасу оставили охранять князя, как более опытную: её дар проснулся достаточно давно, и на обучение было время. К тому же в Агрис приходил Риан, он тоже помог.
Агимат с учениками уверенно пристроился возле брусы, – снавям тоже нужна защита. Крёйн, не дожидаясь отдельного указания, собрал у казарм четыре дюжины конных егерей, приготовив лошадей для Наири и Милады.
Бой получился коротким и тяжелым. Окаянные не ожидали нападения, но и подойти вплотную незаметно не удалось, лагерь располагался весьма грамотно, а дозор несли сами носители темного дара. Араг разбирался с их огненными клетками все ловчее, но и объединенная мощь жрецов оказалась серьезной силой. Из-за ловко созданных огненных щитов летели стрелы, хищно потрескивали, вытягиваясь длинными языками пламени, заклятия.
Помогли дальнобойные луки егерей, стрелы которых предварительно прошли через руки Милады и обрели способность прошивать огненные заслоны. Когда конные гвардейцы ворвались в лагерь, Наири с изумлением обнаружил, что милая княгиня в свое время усердно училась у Радмира и, видимо, не прекращала тренировок. Вот значит, почему у них такой грубый разговор получился с послами Адепта. Помнится, его мерзкий соплеменник приметно берег правую руку, – усмехнулся араг.
Жрецов еще добивали, когда сверху камнем упал сын старейшины солнечных птиц – штурм южных ворот уже начался, там прознали про нападение на соседний отряд. Милада коротко кивнула, обещая разобраться с оставшимися самостоятельно и сразу спешить к воротам. Взгляд у княгини был холодный, сосредоточенный, без азартного блеска торжества или яростной слепоты гнева. Наири оценил и успокоился и за женщину, и за егерей, взбираясь на шею птицы и покидая еще не завершенный бой.
С высоты полета он издали увидел чудовищный факел на месте дубовых, окованных металлом створок, смятые и разбросанные страшной силой телеги, трупы, огненные шары и плети, хлещущие по стенам и слизывающие людей с башен. Большую часть самых мощных атак все же удавалось отклонять, снавей внизу было две. Значит, дотошные птицы отыскали корабль.
Опаснее всего выглядел отряд старших жрецов, окруженных полумертвыми одаренными, целеустремленно пробивающийся к факелу ворот. Они не тратили сил на беспорядочные атаки стен, сосредоточившись на защите и высматривая непонятно как возникших в рядах гвардии князя Говорящих, чтобы убрать их – самых опасных –первыми.
Птица уже пошла вниз, когда одна из снавей – кажется, бруса – покачнулась и осела. Шар огня, пойманный её даром и исчерпавший силы до самого донышка, безвредно стек по стене, оставляя темный след копоти и выжигая внизу все, без разбора – некстати подвернувшихся храмовников, кустарник, траву… Наири осознал, что второй удар уже готовится – и наверняка уничтожит женщину. Жрецы внизу сплотились, щит огня побледнел, затраченные на него силы понадобились для атаки.
Най заставил своего крылатого коня резко нырнуть и сбросить седока в середину слитной группы огненных.
Три жрицы в центре отряда формировали защиту, еще две отвлеклись на новое дело. Но сплошной кокон синеватого пламени оставался по-прежнему непроницаем для обычных стрел и оружия ближнего боя. Он выжигал оказавшихся слишком близко воинов и охотно пил их жизни, захваченные жадным движением огненных языков.
Най нырнул в жаркую пелену и прорвал её, ощущая запах собственных спаленных волос и мгновенную сухость кожи. Еще раз усмехнулся: меч в таких делах часто лучше дара. Особенно этот меч! Жрицы даже не осознали его присутствия, легли в жухлую осеннюю траву без единого звука. Падающих сверху бойцов тут никто не мог ждать. Кокон защиты мгновенно погас, мимо плеча свистнула первая стрела, не выгоревшая в пламени заклятой защиты. Храмовники не успели воздвигнуть заслон из обычных, стальных щитов, и теперь их выкашивали со стен прицельно.
Зато двое окаянных поодаль, как раз сейчас пьющие одаренных, наполняя их жизнью создаваемую для снавей гибель, отреагировали отменно быстро. Вплели силу в знакомые движения школы боя мастера Юлла. Они, как верно предположил Наири, готовили атаку на одну из снавей над воротами. И перенесли удар на оказавшегося рядом арага почти мгновенно.
Наири оценил и их опыт, и вложенную в его уничтожение силу. У женщин, недавно миновавших первое посвящение, не было бы шанса, у него – кто знает, сейчас станет ясно… Но огненный клинок внезапно распался на замахе, достигнув меча Риана лишь слабыми сполохами остаточного сияния. Оба жреца осели в пыль, истощенные враз погасшим заемным даром, источник которого иссяк, и вместо него пришлось вливать всех себя, но и этого оказалось не достаточно.
Най раздраженно отмахнулся от третьего огненного, попытавшегося напасть, пока внимание врага отвлечено, и с отчаянием смотрел, как невозможно медленно склоняется вниз сидящий на корточках пожилой одаренный раб. Бледный до синевы, – такими могут быть только тонкокожие веснушчато-рыжие карнцы. Он улыбался мертвыми губами, продолжая вдавливать чей-то оброненный кинжал в распоротый живот. Вот, значит, почему распался занесенный клинок огня, и вот из чьей жизни он был сплетен… Араг осознавал, что здесь, посреди схватки, ничего уже не успеет сделать для человека, которому, очень возможно, обязан жизнью.
Наири никогда не впадал в пресловутое бешенство битвы, презираемое Агиматом, но теперь его явно посетило нечто вроде вдохновения. Он отчетливо увидел весь бой сверху, глазами птицы, и каждую его отдельную схватку – глазами бойцов. Ведал силу окаянных и их намерения. Нити, связывающие этих тварей с одаренными рабами, их планы и замыслы. А еще он был очень быстр. Или это все вокруг стали так удивительно, неправдоподобно неуклюжи? Клинок дракона пел, холодно и стремительно отнимая право жить у тех, кто исчерпал его своей злобой.
Когда жрецы легли в пыль, частью убитые, частью обращенные в пепел, впереди оказались храмовники, и Най метнулся в их порядки, спасаясь от стрел и разрушая строй. Вторая птица упала сверху, бросая по другую сторону ворот Миладу.
Лиаса пришла в себя, и обе девушки, от которых по-прежнему не отходили люди учителя и он сам,
