На исходе вторых суток перед настоятелем Шао лежало восемь отличительных знаков монастырей «Направленной воли». Все настоятели безоговорочно предложили кандидатуру Дэ на место Патриарха.
Почтенные мудрецы «Великого предела» и «Восьми триграмм» с одобрением приняли согласие братства о единодушном избрании Дэ покровителем «Направленной воли».
Дэ низко поклонился.
Долгие минуты скорби беззвучно падали в пространство. За ними не спешили следующие. Звонко стукались одна об другую, медленно отползали в стороны, высвобождая место новому. Тяжелые вдохи наполняли грудь безупречных бойцов. Час вырастал в небольшой монумент, на котором незримо стоял Пат и грустно, с легким упреком, взирал на тех, кто сейчас скорбно думал о нем. Неизвестно, кто более сожалел о ком. Слишком обыденно происшедшее и слишком неизвестно будущее. На чьи плечи оно возляжет более тяжелым и ответственным временем? Не будет ли будущее страшнее прошлого или, наоборот, покроет свое существование липким налетом постного мещанства и хабеловского обывательства.
Ван сидел и, как обычно, в минуты полной отрешенности, начинал разбирать упущения Патриарха в бою. Конечно, он многое сделал бы не так. Но при всем этом требовалось учитывать не только возраст мужественного человека, но и то, что на протяжении последней четверти своей вековой жизни он все реже и реже участвовал в схватках. Многое из практики ослабилось. Философский подход доминировал над практической стороной. Но Пата нельзя было в чем-то упремгуть. Он до конца остался верен себе, своему братству и целям, которые в конце концов вывели на него свору наемников кемпо.
Ван критически согласился со своими выводами. Вспомнил про Руса. Спиной почувствовал, что подрагивающих рыданий больше не слышно.
Обернулся, вопросительно посмотрел на Дэ. Тот пожал плечами. Ван показал настоятелю, что Рус мог исчезнуть только с одной целью. Глаза старейшины напряглись. Он кивнул головой в знак согласия с выводами Чемпиона. Еще жест — и Ван также бесшумно исчез с поляны.
И, теперь уже совсем неожиданно для настоятеля, явилось озабоченное лицо Коу Кусина. Дэ непонимающе и пусто смотрел мимо него. Тот сел рядом, упорно прощупывая едкими глазами землю перед настоятелем.
— Где Ван?
— Ван? — непонимающе и отвлеченно промямлил Дэ. — Наверное, уже недалеко от Шанхая.
— Ван? — задумчиво протянул Карающий.
Несколько секунд монахи вглядывались друг в друга, стараясь уловить, кто к чему клонит. Вдруг настоятель сломал тросточку.
— Бес попутал. Учудил. Старого за малым послал. Наваждение. Где-то нечистая рядом витает. Коу, немедленно нужно выезжать.
…Черным сквозняком внесся Рус в тренировочное помещение, сшибая с ног зазевавшуюся охрану и учеников. Центр зала пробуравил, оставив на полу с дюжину бойцов. Занимающиеся сначала опешили, однако через две-три секунды ощетинились палками, трубами, цепями.
Но резкий, гортанный окрик прорвал единым махом все приготовления секции.
Обернулись.
Человек, в строгом черном кимоно с резко контрастирующими животрепещущими огненными драконами на нем, величественно стоял у входа и гипнотизирующим взглядом медленно обводил зал. Властный глаз его смотрел вперед пронзительно и устрашающе. Лицо яро наполнено видом благой мести. Левая рука, приподнятая вперед-вверх ладонью к небу в положении торжествующего Будды, сжимала строптивые души учеников. Правая ладонь, вниз в сторону, приземляла всех их обратно к земле, напоминая о мощи стоящего и мизерности наблюдающих. Металлический голос вседержащего неба заставил вздрогнуть и затихнуть.
Замерли: и, словно под мощным гипнозом, повиновались магической силе жестов и занебесных звуков.
Это был Ван — Чемпион всех чемпионов последнего времени. Движения его были в высшей степени богоподобны.
— Заблудший тлен! Плотью гнилые и чахлые. Убогие умом! Падшие совестью! Недостойнейшие праведных очей «Великого лотоса»! Мигом поверните свои стопы неразумные к стенам и зрите одного из потомков мастеров прошлого, ветреными отбросами коих волею судеб оказались ваши юродливые наставники. Сможете понять — ваше. Нет — выше плотского самосозерцания вам не подняться.
Медленно, величественно Ван развернулся к боковой двери. Руки плавно разошлись в стороны ниже плеч, пальцами в положение «наказуемого покаяния» (глаза орла), ладонями вперед.
Рус сильно метнул большой нож в дверь. От увесистого удара оно со скрипом отворилась. За ней, уже наготове, стояли пятеро наставников: каждый либо с саблей, либо с роговыми ножами и нунчаками.
Они зло выступили вперед. Головы нагло вздернуты, но в глазах растерянность, рассеянный бег зрачков. Руки неосмысленно водят оружие.
— Смелее!! — неземно загремел Ван.
Показалось, будто земля рядом раздвинулась и оттуда пахнуло жутью обреченности, неодолимостью момента.
— Расторопней! — гулко и темно катился голос Чемпиона. — Также, как ваши мерзостные шкуры выступили против миренного Патриарха. Негодяи! Тлен — ваше место. Презрение на все века. Руку на совесть поднять. Смелее, тушеные ублюдки.
Пятеро медленно приближались. Но чем ближе подходили они, тем мельче были их шаги, больше неуверенности отражалось на их лицах.
— Успокойтесь, — продолжал голосом могильщика греметь Ван. — Гордитесь, что падете от рук моих. Пусть это будет для вас последним утешением. Попробуйте сгинуть достойно в бою на глазах учеников.
Один не выдержал, с истошным воплем бросился на монаха. Молнией сверкнул клинок в воздухе, звякнул о предплечье Вана. Следующим мгновением Чемпион в резком выпаде проткнул наставнику грудь в области сердца пальцами. Удушливый хрип. Темная кровь. Тело подкосилось в коленях, шумно pyxнуло, противно щелкнуло черепом о пол.
— Иа-а-а!! — закричали остальные.
Махая перед собой оружием, отчаянно двинулись к Вану. Но только приблизились на расстояние длины сабель, бесцельно трясли клинками, не решаясь подступиться ближе.
Чемпион стоял, как заговоренный, и ловко менял положение выдвинутой правой кисти, которую стремились поразить смертельным оружием профи из кемпо. Пальцы умело лавировали в пространстве, оставляя свистящий звук жала в стороне.
— Яа-аа-оо-уу!! — неожиданно взвыл на высочайшей ноте монах.
Отпрянули.
Но тот, на кого был направлен крик, подогнулся в коленях, марионеточно покачался и упал. Руки, ноги конвульсивно подергивались.
— Ха-ха-xa! — раскатисто прорычал Ван. — Потрясатели! Баб и детей вы потрясатели. Приспешники Иуды.
С завидной для своего возраста резвостью Чемпион сблизился с ближайшим противником. Тот остервенело закрутил нунчаками, но они гибло завязали в руках мастера. Следующим мгновением он выдернул их из рук и тем же маховым движением с двух сторон припечатал деревяшки к вибрирующим вискам соперника.
Двое оставшихся бросились бежать, но в дверях стоял Рус. Неуловимые движения рук, опережающие приемы опрокинули на пол беглецов.
— Сорванцы, — также начальственно гремел Ван. — Вам преподносится случай искупить свою вину изгнанием этих мерзких душ из таких же нечистоплотных тел. Кабы они не смрадили более своими нечистотами свет, в котором мы живем. Смерть им собачья. — И он грозно показал на ползающих.
Как сброшенные с места, вскочили пацаны, с гиканьем понеслись на бывших наставников. Палки заработали, как цепы на току. Ни крика, ни стона. Только хруст. Брызги крови по сторонам.
Великий город притих.
