поданный столькими людьми, дело не малое и что многие всегда и неизбежно видят больше, чем один человек, даже если он — Фидий».
Статуя занимала значительное место во внутреннем пространстве храма и поэтому могла казаться несколько громоздкой по отношению к интерьеру, так как достигала потолка здания, но зато создавалось впечатление необычайной величавости и мощи божества. Особенно удалось Фидию выражение лица Зевса — царственно спокойное и вместе с тем милостивое, доброжелательное и ласковое. Все античные писатели подчёркивали силу впечатления, производимого Зевсом.
Статуя Зевса известна лишь по источникам, повторениям на монетах и позднейшим рассказам. Однако эти данные довольно значительны и разнообразны. По ним можно составить не только общее представление о статуе, но даже о впечатлении, которое она производила на зрителя. Она представляла культовый образ властителя вселенной, и Фидий создал его таким, каким он жил тогда в сознании народа.
гласит эпиграмма греческого поэта Филиппа.
Это был колосс в четырнадцать метров высотой, исполненный из дерева и драгоценных материалов — золота и слоновой кости.
Павсаний следующим образом описал статую: «Бог сидит на троне, его фигура сделана из золота и слоновой кости, на голове у него венок как бы из ветвей маслины, на правой руке он держит богиню победы, сделанную также из слоновой кости и золота. У неё на голове повязка и венок. В левой руке бога скипетр, украшенный всякого рода металлами. Сидящая на скипетре птица — орёл. Обувь бога и верхняя одежда также из золота, а на одежде изображения разных животных и полевых лилий».
Трон был исполнен из кедрового дерева, инкрустации — из золота, драгоценных камней, чёрного дерева и слоновой кости, круглая скульптура — из золота. В этом произведении Фидий проявил себя не только как мастер монументальной скульптуры, но и ювелир тончайших работ.
Применение разнообразных материалов и золота различных оттенков (лилии на гиматии Зевса) производило живописный эффект статуи, сиявшей из глубины целлы. Впечатление увеличивалось контрастом чёрного настила перед базой статуи.
Образ Зевса был проникнут глубокой человечностью. Лицо Зевса, по описанию очевидцев, было одушевлено такой светлой ясностью и кротостью, что утишало самые острые страдания. Цицерон сообщает об отвлечённом характере этого идеального образа, не взятого с натуры и являющегося выражением идеи божества как высшей красоты. Очевидно, гармония форм оказывала успокаивающее, умиротворяющее действие на зрителя.
Это творение справедливо причислено к Семи чудесам света. Эмилий Павел — римлянин, покоривший Грецию, признавался, что действительность превзошла все его ожидания. Дион Хризостом назвал эту статую прекраснейшей на земле: «Чей дух обременён заботой, кто испил в жизни чашу несчастий и горя, кого не навещает более сладкий сон, — пусть встанет он перед этим образом и позабудет обо всех трудах и тяготах, выпадающих на долю человека». «Красота статуи, — говорил Квинтилиан, — даже привнесла нечто в общепринятую религию, ибо величие творения было достойно бога».
К сожалению, грандиозный памятник постигла такая же трагическая судьба, что и Парфенос. Перевезённый в IV веке нашей эры в Константинополь, он погиб там от пожара.
Кроме всемирно известных статуй Афины на Акрополе и Зевса в Олимпии, Фидий создал и ряд других произведений. Так, он принял участие в конкурсе на статую амазонки для храма Артемиды в Эфесе. Сохранилось несколько различных вариантов статуй амазонки в римских мраморных копиях. В одном из них амазонка — высокая стройная девушка-воительница, в коротком хитоне — стоит, склонив голову. Мягкие складки хитона, гибкость фигуры, плавность движения заставляют вспомнить фигуры фриза Парфенона.
Другое из известных произведений Фидия — статуя Афродиты Урании (небесной) — также имеет свой аналог на восточном фронтоне Парфенона. Сильная, молодая, полная грации женская фигура отличается своими пропорциями, пластичностью, живописной игрой складок одежды.
Как отмечает Дюрант:
«О последних годах жизни Фидия бесспорных свидетельств не существует. Одно предание изображает его вернувшимся в Афины и скончавшимся в темнице; другое оставляет его в Элиде только затем, чтобы Элида предала его смерти в 432 году; выбор между этими развязками невелик. Ученики продолжили его работу и подтвердили его успехи на поприще наставничества, почти сравнявшись с ним. Его любимец Агоракрит изваял знаменитую Немесиду, Алкамен создал Афродиту в садах, причисляемую Лукианом к высшим шедеврам скульптурного искусства. Вместе с пятым веком подошла к концу и Фидиева школа, но она оставила греческую скульптуру значительно продвинувшейся вперёд по сравнению с тем, какой её застала. Благодаря Фидию и его последователям искусство приблизилось к совершенству…
…Скульпторы овладели техникой, освоили анатомию, вдохнули в бронзу и камень жизнь, движение и грацию. Но характерным свершением Фидия явилось полное и окончательное оформление классического стиля, „большого стиля“ Винкельмана: сила примирилась с красотой, чувство со сдержанностью, движение с покоем, плоть и кость с умом и душой. После пяти веков усилий здесь была наконец постигнута та „безмятежность“, которую так часто и с таким гиперболизмом приписывают грекам; созерцая статуи Фидия, страстные и беспокойные афиняне могли видеть, сколь близко — пусть даже только в скульптурном творчестве — люди уподобились на мгновение богам».
Поликлет
(ок. 480 до н. э.)
Поликлет родился около 480 года до нашей эры и работал, по сообщениям древних авторов, от 460 до 420-х годов до нашей эры. Умер в конце V века до нашей эры.
Трудно назвать точно родину мастера. Одни называют Сикион, другие — Аргос, которые являлись крупными художественными центрами Пелопоннеса того времени. Учителем Поликлета был известный скульптор Агелад, из мастерской которого вышел и Мирон. Однако Поликлета в отличие от Мирона интересует другое. Он стремится создать идеальный образ, и характерное для возвышенного искусства высокой классики тяготение к совершенству является лейтмотивом его творчества. Герои Поликлета более сдержанны в движениях и спокойны, чем подвижные, деятельные герои Мирона.
В ранние годы Поликлета привлекают образы атлетов — победителей на состязаниях. Киниск — юноша из Мантинеи, одержавший победу в 464 или 460 годах, — одна из самых ранних статуй скульптора, сохранившаяся в римской копии. Поликлет изобразил олимпийского победителя в тот момент, когда он увенчивал свою голову. Другие, воздвигнутые Поликлетом в этот период статуи атлетов Пифокла и Аристона, до нас не дошли. Из сочинений древних авторов можно узнать также, что в эти годы Поликлет работал над статуями Геракла и Гермеса.
«Правильность — фетиш Поликлета, — пишет В. Дюрант, — цель его жизни заключалась в нахождении и основании канона, или правила, способного придать нужную пропорцию каждой части статуи; он был Пифагором скульптуры, искавшим божественной математики соразмерности и формы. Он полагал, что размеры каждой части совершенного тела должны относиться в заданной пропорции к размерам любой другой его части, скажем, указательного пальца. Поликлетов канон требовал округлой головы, широких плеч, коренастого торса, крепких бёдер и коротких ног, что в целом накладывало на фигуру отпечаток скорее силы, чем изящества. Скульптор так дорожил своим каноном, что для его изложения написал трактат, а для наглядного подкрепления изваял статую. Вероятно, то был Дорифор…»
«Дорифор» — статуя юноши, победившего в метании копья, был создан скульптором между 450 и 440 годами до нашей эры. Изображение копьеносца встречалось и раньше. Но в отличие от архаических, застывших, со скованными движениями фигур статуя Поликлета представляет совершенное воплощение естественного движения. «Дорифор» должен был служить образцом для юношей. Повторения этого прекрасного произведения ставились в гимнасиях и на палестрах — стадионах, где древние греки проводили много времени. Не случайно местом находки одной из лучших римских копий «Дорифора» оказалась палестра в Помпеях.
«Дорифор» — по гармоническим пропорциям, ритму, по движениям, чертам лица — сын своего времени и своего народа. В основе этого образа лежит классическое стремление к возвышенности и покою. Трудно назвать памятник искусства, более созвучный общественным и философским идеям того времени, более ярко и полно выражающий спокойную уверенность человека в своих силах. Это прежде всего прекрасный, совершенный человек, а не обожествлённый, застывший в своём величии герой, как это было ранее.
Поликлет избегает всего конкретного, детализирующего, индивидуального как в фигуре, так и в лице «Дорифора». Частности — лишь материал для скульптора, стремившегося к воплощению всеобъемлющего, многогранного образа. Может быть, на этом основании древние называли эту статую каноном, считая, что она лучше всего отражает норму, которой должны придерживаться скульпторы, изображающие человеческое тело. «Каноном» называлось и сочинение Поликлета, где он излагал теоретические основы построения такого образа.
Мастер стремился к созданию пропорциональной фигуры, стараясь показать её не удлинённой и не коренастой. Этого же принципа Поликлет придерживался при изображении каждой детали статуи. В основу пропорций было положено число, укладывающееся определённое количество раз в высоте фигуры, головы, в длине рук, ног. Тем более замечательно, что, несмотря на подобную строгую математическую точность расчётов, положенную в основу пропорций, статуя «Дорифор» не стала сухой и схематичной.
С кристальной ясностью показаны в «Дорифоре» простота и естественность движения. Ещё наблюдательные предшественники Поликлета заметили, что у движущегося человека следует показывать выдвигающимися вперёд либо правую руку и левую ногу, либо левую руку и правую ногу и что стремление к устойчивости и равновесию заставляет и другие части тела принимать такие же перекрёстные положения. Все элементы фигуры согласовываются друг с другом, и лёгкое движение одного вызывает как реакцию движение другого. Мастера ранних поколений уже показывали при выдвижении левой ноги движение правого плеча. Такое перекрёстное положение частей тела называли хиазмом.
