— Какое вам дело?
— А я ем по утрам сладкий картофель и оладьи. Оладьи сам жарю.
— Мне такой завтрак противопоказан.
— Скорее уж мне.
— Я уже лет десять вообще не завтракаю...
— Что это, гром?
— Какая разница!
Он вгрызся в бутерброд, словно в само людское коварство. Вполне резонно, подумал я. Я бы на его месте был настроен точно так же.
— Могу забрать у вас остальных юпкетчеров. Если, конечно, их не больше пяти-шести.
— Зачем? — Продавец насекомых отправил в рот остаток бутерброда. — Что-то я вас не пойму, что вы замыслили?
— Нам, толстякам, скупость несвойственна.
— Полнота и характер не связаны между собой. — Он перестал жевать и мрачно продолжил: — Человек полнеет от накопления в организме черного жира в подкожном слое толщиной в несколько сантиметров.
— Вы, я вижу, специалист.
— Пересказываю то, что вычитал в газете.
— Собираетесь еще где-нибудь торговать оставшимися юпкетчерами?
— Натерпелся я с этими насекомыми.
— Не выбрасывать же их.
— Можно было бы натолочь их и продавать под видом лекарства, но для этого проще взять обычный древесный уголь. И коробки сохранятся, а они стоят недешево.
— В таком случае уступите юпкетчеров. Не хотите за них билет на корабль? Чем бросать просто так, лучше обменять, никакого убытка не будет.
Время показать билет на корабль, пожалуй, еще не настало, тут же подумал я. И поэтому, проговорившись, заерзал на стуле, словно под меня подложили ледышку. Я, кажется, зашел слишком далеко, стремясь защитить жучка. Ведь нападать на юпкетчера значило ставить под сомнение мою проницательность. Мне казалось, что жук-часы может подсказать способ спасти людей от враждебности и недоверия друг к другу. Например, у человекообразных обезьян, имеющих много общего с человеком и его предками, наблюдаются две тенденции. Тенденция к экспансии — социализации путем объединения — и тенденция к фиксации — созданию крепости путем замыкания в определенной жизненной сфере. Вот и человек испытывает влияние обеих этих взаимоисключаемых тенденций. Благодаря им люди, с одной стороны, смогли распространяться по земле, приспособляясь к новым условиям лучше всяких мышей и тараканов, а с другой — приобрели талант ненависти, позволяющий им убивать друг друга. Этот обоюдоострый меч оказался слишком тяжелым для человека, покорителя природы. В политике люди встали на кровавый путь, словно пытаясь вспороть брюшко крохотной рыбешки мощной электрической пилой. Если бы мы, как юпкетчеры...
— Что вы даете взамен?
— Билет на корабль.
— Вы прямо, как опросчик. — Продавец насекомых допил остатки кофе и внимательно посмотрел на меня через толстенные стекла очков. — Вам еще нужно поучиться, чтобы обходить конкурентов.
— Опросчик?..
— Не знаете, что это за люди? Не знаете, по лицу вижу. Они обычно стоят на перекрестках с бумагой и шариковой ручкой.
— Видел таких, чем же они занимаются?
— «Вы, наверное, уже обдумали план летнего путешествия?..» — так они обычно начинают, а кончают тем, что выманивают деньги якобы в качестве вступительного взноса в туристское общество на весьма льготных условиях.
— Ошибаетесь. — Хотя я и колебался, но теперь уже не мог не достать заветные предметы из кожаного футляра. — Смотрите, ключ и билет на корабль. Сертификат на право выжить.
Кто-то сзади дотронулся до моего плеча. Я ощутил приторный запах напомаженных волос.
— Прекратите! Незаконная торговля. Вы обязаны оплатить место и только после этого можете начинать продажу.
Около меня стоял, злобно сверкая глазами, мужчина, причесанный на косой пробор. Могучие плечи и значок на лацкане пиджака указывали на то, что он служит в охране универмага.
— Я никакой торговлей не занимаюсь.
— Пройдемте со мной. Дадите объяснения в конторе.
Со всех сторон на меня устремились взгляды. Стена любопытных в ожидании представления. Тип со злыми глазами схватил меня за руку. Он с такой силой сжал мне пальцы, что запястье стало затекать. Знает, как нужно обращаться с подобными людьми. Я взглядом запросил помощи у продавца насекомых. Замолви он хоть словечко, все бы обошлось. Но он сидел потупившись и искал что-то в карманах. Да, по одному разговору человека не определишь. Это мне послужит уроком на будущее. Нельзя допустить, чтобы по неосмотрительности у меня из рук уплыл сертификат.
Делать нечего, я поднялся со стула. Неожиданно охранник отпустил мои пальцы. Продавец насекомых протянул ему правую руку. В ней была зажата светло-коричневая карточка.
— Разрешение. Третий ряд, восемнадцатое место.
— Не пойдет, не пойдет, торговали не вы, а этот человек.
— Он мой компаньон. В соглашении, насколько мне помнится, не содержится пункта, гласящего, что торговать может только тот, на чье имя выдано разрешение.
— Ну что ж, может быть... — заколебался охранник.
— Ничего не поделаешь, пойдем вместе в контору.
— Не нужно. Я выяснил обстоятельства дела, так что всё в порядке.
— Нет, так не годится. Вы опозорили меня перед людьми, и я хочу, чтобы инцидент был улажен по всем правилам, — продолжал напирать продавец.
— Извините. Но дело в том, что мы обычно просим воздерживаться от заключения сделок в неустановленном месте.
— Понимаю. Благодарю вас.
Злобный тип извинительно сложил ладони и, быстро пятясь назад, исчез. Я обдумал случившееся. Мне стало стыдно, что я в какой-то момент усомнился в продавце насекомых.
— Спасибо, что выручили.
— Среди них много бывших полицейских. Из кожи вон лезут, стремясь выслужиться.
— Всё же возьмите, — я протянул билет на корабль. — Конечно, этот футляр не так красив, как коробка для юпкетчера, но зато кожа натуральная, работа ручная.
— Футляр-то прекрасный, а вдруг внутри какая-нибудь дрянь. Скажите честно.
— Ну что вы! Там сертификат на право выжить. Откройте и посмотрите.
— Выжить после чего?
— После катастрофы, разве непонятно?
— Какой катастрофы?
— Вы не считаете, что мы на пороге катастрофы? Природа, человек, земной шар, мир.
— Считаю. Считаю, конечно, но не представляю себе, что тут можно сделать.
— Пойдемте. Я вам всё покажу.
Я поднялся, но продавец насекомых продолжал сидеть, даже не собираясь брать футляр с билетом на корабль.
— Терпеть не могу все, что именуется «общественным движением». Я из тех, кто думает: пусть все идет как идет.
— А я и не призываю вас заботиться о других. Сертификат предназначен для вас лично.
— Нет, пожалуй, воздержусь. Я не тот человек, который ради того, чтобы выжить, пойдет по трупам. Непомерное вожделение — тяжкий грех.
