– В порядке.
– До Москвы летите?
– Да.
– А мы транзитом. Из Домодедова поедем во Внуково. Там нас ждет другой самолет. Я все боялась, что рейс задержат, но нет. Даже на десять минут раньше объявили вылет! Когда такое было? Сейчас начнется посадка.
– Что? – вздрогнула Марина. – Уже посадка?
Максима не было.
«Они меня обманули».
– Всего вам доброго, – заторопилась МУ. – Пусть все у вас будет хорошо!
И пошла к подружке, которая сидела через два ряда от них. Марина заметила, что возле похорошевшей БУ крутится какой-то мужчина. Вот он заботливо протягивает ей пластиковый стаканчик с каким-то напитком, а она принимает его с видом английской королевы. Похоже, обе подружки нашли то, за чем прилетели: мужчин. Каких – это другой вопрос, но нашли же!
Марина оглянулась: сзади жевали что-то Кролики, рыжий Коля был красным как рак, даже несмотря на то, что все время мазался солнцезащитным кремом. Подошла Анна.
– Начинается посадка, – сказала она. – Идем.
– Нет, – заупрямилась Марина. – Я не пойду.
– Не дури. Ты прошла паспортный контроль. Ты уже не можешь выйти отсюда. Не можешь остаться.
– Но ты обещала, что Максим полетит с нами!
– Я тебе ничего не обещала! – повысила голос Анна.
– Значит, мы улетим, а он останется здесь, в тюрьме!
На них стали оглядываться.
– Иди на посадку, – прошипела Анна.
– Нет.
Образовавшаяся у стеклянной двери, за которой стоял автобус, толпа стремительно таяла, пока они с Анной препирались. Наконец Марина поняла, что они последние. Один автобус уже уехал, второй ждал только их.
– Эти люди не улетят без нас, – сказала Анна. – Ты хочешь, чтобы они тебя возненавидели?
– Я остаюсь!
– Прекрати! Тебя все ждут! Ты не можешь остаться!
– Так бывает! Не я первая!
– Процедура снятия багажа займет уйму времени! Иди в автобус!
– Нет!
Марина заметила, что все на них глазеют. Смотрела итальянка, сканирующая посадочные талоны и выдающая пассажирам отрывные с номерами их мест, смотрел сотрудник аэропорта, проверяющий их на выходе из здания аэровокзала. Смотрели из окон автобуса встревоженные пассажиры. Смотрел водитель автобуса. И те, кто в зале ожидания, пялились.
Она заплакала и подошла к стойке, за которой грустно улыбалась миловидная итальянка.
– Ваш паспорт, мадам. И посадочный талон.
Последней шла Анна.
Словами невозможно передать, что чувствовала Марина, пока автобус вез ее к трапу. Жизнь распалась на две неравноценные части: до и после. Та, что была до, во многом ее не устраивала, но была вполне понятна и предсказуема. Ту, что после, Марина себе представляла с трудом. Муж остался в тюрьме за границей. Ему грозит срок за убийство. А она даже не знает здешние законы. И понятия не имеет, что делать дальше.
Она, как слепая, поднялась по трапу. Последней шла Анна. Потом они долго, как Марине показалось, сидели в самолете.
– Почему не летим? – заволновались пассажиры.
– Говорят, кого-то ждем, – объявил самый настырный, из тех, кто всегда добивается правды.
– Вечно эти випы опаздывают! – проворчал кто-то.
К трапу и в самом деле подъехал микроавтобус, где сидел всего один пассажир. Марина смотрела в иллюминатор, но ее глаза застилали слезы. Она заметила только, что это мужчина. Он не взбежал, а взлетел по трапу, и стюардессы тут же торопливо принялись закрывать за ним дверь.
– Господа, наш самолет готов к взлету! – объявили по громкой связи.
– Наконец-то! – дружно выдохнул салон.
Опоздавший мужчина шел по проходу, озираясь. Словно кого-то искал. И тут Марина ощутила, как в сердце впилась раскаленная игла. Ей стало сначала больно, а потом так сладко, будто сковывавший его ледяной панцирь мгновенно растаял. По жилам побежала кровь. Она почувствовала, что оживает. Это был ее муж.
– Максим! – она вскочила.
Тут же поднялась и сидящая рядом Анна. На них стали оглядываться.
– Максим!
Он заторопился к ним.
– Да тихо ты! – дернула ее за руку Анна. – Сядь!
Романова посторонилась, пропуская Максима к жене. Он похудел, от него скверно, по-чужому пахло, одежда была помятая, лицо небритое, но все равно это был он! Марина кинулась к нему на шею и расплакалась.
– Все хорошо, – сказал, он, гладя ее по голове. – Мы летим домой…
Все хорошо, что… а кончается ли?
Почти всю дорогу Марина проплакала, теперь уже от счастья.
– Тебя освободили? – донимала она мужа. – Совсем?
– Да. Анне скажи спасибо.
– Анечка… О господи… – плакала Марина. – Мы этого никогда не забудем!
– Нам необходимо уладить кое-какие формальности, – сказала Максиму Анна. – Я обещала вам вознаграждение…
– Какое еще вознаграждение! – вскинулась Марина. – Мы и так тебе обязаны!
– Да, Анна, не стоит, – кивнул Максим. – Ты столько денег потратила на адвоката.
– Но ведь это я тебя втянула во всю эту дрянь!
– Но не ты же меня заставила у… – он оглянулся. – Я сам. В общем, так: вопрос с деньгами закрыт.
– Могу я хотя бы сделать вам рекламу? – спросила Анна.
– Можешь! – весело сказал Максим. – Реклама нам не помешает!
– Да, Анечка, спасибо тебе за все, – всхлипнула Марина. – Я и не знала, что ты такая.
К ним подошла БУ и на весь салон заорала:
– Я ж говорила, что его выпустят из тюряги!
– Наташа! – закричала МУ. – Иди сюда!
– Ага! Щас! Ну вы не пропадайте, – БУ сунула Анне, которая сидела с краю, визитку. – Как говорится, будете у нас на Колыме…
Марина улыбнулась сквозь слезы. Что за девица! А вот Кролики общения избегали. Она невольно сжала руку, на которой красовалось кольцо, то самое. Самолет летел над облаками, небо было синее-синее, как в раю, где всегда светит солнце, поют птицы и душа пребывает в вечном покое. Счастье – это когда тебя не донимают. У Марины и было чувство, что она в раю: рядом сидел Максим. Они летели домой.
Она вновь затревожилась на паспортном контроле. А вдруг сюда передали информацию о господине Соколове? Что он преступник? И его сейчас задержат и отправят в тюрьму, теперь уже русскую. Ведь Агата, которую он убил, была русской.
Сердце у нее бешено стучало, длиннющая очередь таяла так быстро, что Марина запсиховала.
– Иди первым, – сказала она мужу.
– Боишься?
