хотел взять старт, как вспомнил про рубашку.
Пришлось свернуть к сосне. Я погладил ее толстую шершавую кору и сунул руку в дупло.
Рубашки не было. Вчера я сказал маме, что оставил ее у Алешки. А сегодня что придумать?
Вот так фокус! Фокус-покус! Неужели тайник рассекречен? Не может быть! Про него даже Алешка не знает.
Я обшарил все уголки, но вместо рубашки вынул клочок желтой бумаги.
Интересно, как он сюда попал? Может, похититель рубашки оставил взамен?
Я развернул листочек и прочел:
Ну и ну! Кто же это нашу тайну узнал? Неужели кто-то подслушал на берегу?
Я покрутил бумажку, посмотрел на свет, но никаких водяных знаков не заметил.
«Приказ уничтожить», — прочел я еще раз последнюю строку. Я уже хотел разорвать записку на мелкие клочки, но не успел: на тропинке показался Алешка.
Он бежал за собакой.
— С дороги! Уходи с дороги! — кричал Алешка, размахивая руками.
Я сразу понял: собака злая. Алешка боялся, что она укусит меня. Подскочив к сосне, я подпрыгнул, ухватился за сук, подтянулся да и был таков. Теперь мне и волк не страшен. Собака улеглась на траву. Прямо подо мной. Она задрала морду и высунула свой длинный язык.
— Привет! — крикнул Алешка, подбегая к сосне.
Собака зарычала.
— Ну что ты рычишь? — сказал Алешка, но тотчас же отдернул руку, увидев, что собака не намерена шутить. — А у тебя хорошая реакция, — заулыбался он, глядя на меня. — Быстрая. Со второй космической скоростью от земли оторвался.
— Думаешь, из-за собаки? Как бы не так! Породистых не пугался! А тут — дворняжка!
— Ха! Дворняжка!! — возмутился Алешка. — Посмотри внимательнее. Эх ты, собачьих пород не знаешь. Не можешь дворняжку от овчарки отличить.
Я смутился. В самом деле, что же это за собака? Большая, как настоящая овчарка, а хвост колечком. Одно ухо торчком, другое повисло. И шерсть на ней странная. По светло-серой размазались черные и рыжие пятна. Ей-ей, не знаю, что за порода. Может, из новых?
— Как ее зовут? — крикнул я-
— Слезь, познакомься — кивнул Алешка.
— И слезу!
— Слезай, слезай, не бойся! — гладя собаку, пригласил Алешка.
Собака уже не рычала. Она дружелюбно помахивала хвостом и тыкалась мордой в Алешкину грудь.
— Ну, что ты рычал? — выговаривал ей Алешка. — Почему? Может, не узнал? Не стыдно тебе?
Алешка качал головой, а собака крутила мордой, протягивала Алешке лапу и виновато поскуливала.
Опасность миновала. Но спускаться вниз труднее, чем подниматься. А спускаться надо, иначе Алешка подумает, что я трус. А то и вовсе водиться не будет.
Я осторожно коснулся ногой земли и ласково посмотрел собаке в глаза.
При встрече с собакой нельзя делать резких движений, а при разговоре не надо употреблять грубых слов. Собаки все понимают.
— Хорошая собака! — сказал я. — Как ее зовут?
— Дик. Подходи, не бойся. Дик, поздоровайся с Герой.
Дик оскалил зубы. Я хотел было снова оторваться от земли, но Алешка предостерегающе крикнул:
— Стой на месте! За пятки схватит! Стой! Брось палку!!!
Я держался за ветку. Неужели Дик подумал, что это палка? Пришлось отпустить ветку и стать по стойке «смирно».
Дик успокоился. Подчиняясь Алешкиной команде, он протянул мне лапу. Я не без опаски ее пожал. Знакомство состоялось.
Я вынул из-под ремня книжку и протянул ее Алешке. Видели бы вы, как он обрадовался! Еще больше радости доставило ему письмо из ЦПК. Он подозрительно покрутил его, понюхал, перечитал раз на пять и недоверчиво спросил:
— Не врешь, что в дупле нашел?
— Ну что ты? — возмутился я.
— Поклянись!
Я сложил ладошки, закатил глаза и произнес:
— Клянусь!
— Не так, — остановил меня Алешка. — Делай, как я, и повторяй за мной.
Он сложил руки крестом на груди и зловещим шепотом начал:
— Клянусь далекими звездами и близкими планетами…
— …Далекими звездами и близкими планетами, — эхом повторил я.
— …Клянусь солнечной жарой и космическим холодом…
— …космическим холодом, — проговорил я.
— Клянусь невесомостью и земным притяжением…
— …земным притяжением…
— …клянусь, что говорю я только правду.
— …говоришь ты только правду.
Алешка опустил руки.
— Не я говорю, а ты говоришь.
— Не ты говоришь, а я говорю… Слушай, Алешк, что-то я запутался. Кто чего говорит, не пойму.
— Ты говоришь, что я говорю, а я говорю… фу, совсем запутал… Давай сначала.
— Клянусь далекими и близкими планетами, — затараторил я. — Клянусь солнечной жарой и космическим холодом. Клянусь невесомостью и земным притяжением. Клянусь, что я говорю только правду. И если я вру, то пусть меня пришибет метеоритом или сожжет комета.
— Молодец! — похвалил Алешка. — Теперь я верю, что письмо из Центра.
Все приказы были ясными. За исключением одного. Насчет хвостов. Не обезьяны же мы. Ну да ладно, потом разберемся.
— Сейчас надо к испытаниям приступать, — предложил Алексей. — Знаешь что, Герка? Начнем с холода.
— Почему с холода?
— Да потому, что это самое главное испытание. Вот посмотри на рисунок. Видишь, космос — это тебе не земля. Там с одной стороны жарко, с другой холодно. Так холодно, что железо замерзает. Без закалки не обойтись. Надо и к морозу привыкнуть, и к жаре. К тому же эти испытания легче всего провести. Догадываешься?
Ну, конечно, догадываюсь. Найти погреб — в деревне не проблема. Заберемся в него, как в космический корабль, и пожалуйста — испытания холодом. Вылезем закаленными. Потом еще чего-нибудь придумаем. Ведь у нас теперь книга есть. Все по-научному делать будем. Здорово!
Изорвав записку, мы помчались в деревню. Впереди' нас, виляя хвостом, бежал Дик. У первого же дома он неожиданно скрылся за забором.
— Приходи ко мне вечером, — крикнул Алешка. — Сейчас некогда. Дик! Дик! Стой, Дик! — закричал
