опомнилась и домой прибежала уже налегке. Так, сейчас она сходит в магазин – как же здорово, что тетя Лида позволила у нее отдохнуть, им с Данькой даже в домик заходить не нужно будет – можно посидеть в беседке, перекусить бутербродами и попить сока. Только… сердечникам ведь нужно хорошее питание. Надо будет купить что-нибудь мясное: грудинку какую-нибудь, окорока…
Аня собралась в магазин, но вспомнила про банки и потратила еще минут десять на то, чтобы погрузить их в здоровенную клетчатую сумку.
Гремя стеклопосудой, она еле вышла из квартиры.
– Ой! – встретила ее на площадке Сонечка. – А ты чего, опять уезжаешь?
– Уезжаю, – буркнула Аня.
Она все никак не могла простить Соньке равнодушия к Данькиной смертельной болезни.
– А я на пляж. Савушке нельзя, вот и приходится одной, – вздохнула Сонечка, поигрывая яркой, легкой сумочкой. – А ты насовсем, что ли?
– Сонька, топай давай на пляж, – раздраженно проговорила Аня. – Там сейчас молодые самцы просто табунами скачут. Таких вот ищут – кобылиц! Беги, а то не успеешь.
Сонечка не обиделась, только жеманно дернула плечиком:
– Удивляюсь я с тебя, Мальцева. И чего ты желчью плюешься? Мужика б тебе хорошего. Я ж предлагала!
– Ну, знаешь, вкусы у нас разные…
– А по-моему, так одинаковые, – размышляла Сонечка, но Аня ее уже не слушала.
Она быстро заскочила к тете Лиде, сбагрила стеклотару, а потом легко понеслась в магазин – Даньке нужны хорошие продукты.
Вернулась Аня не скоро. Вот у нее всегда так – хочется все сделать побыстрее, а получается, как всегда. Нет, она купила окорок, сервелату, сметаны даже взяла, непонятно, правда, с чем ее есть. Потом еще кураги и меда. В конце концов, если что-то и не съедят, можно привезти в город. И вот, когда уже совсем можно было идти домой, вдруг вспомнилось, что для дачи у Ани совсем нет обуви. Ну то есть совершенно – не поедет же она на шпильках! Пришлось забежать в маленький обувной и купить обыкновенные кеды, которые оказались не только страшно удобными, но и входили в моду. А к ним тут же потребовались шорты. И непременно белые. Вот их пришлось поискать. Зато, когда нашла, Аня пришла в дикий восторг: почти в таком же одеянии они бегали в десятом классе на физкультуре. И Данька обязательно должен был это вспомнить!
С полными пакетами она прибежала домой, открыла двери и… Нет, теперь она уже даже не испугалась. Просто сильно разозлилась. Сонечка и сейчас не стала упускать момента, чтобы встретиться с великолепным Толиком наедине.
– Да вы обнаглели вконец!!! – взревела Аня, врываясь в комнату, где слышалось сдавленное хихиканье подруги. – Здесь что вам, дом свиданий? Ну ни стыда ни совести!
Теперь и Сонечка не испугалась. Она вытаращила глаза и совершенно искренне возмутилась:
– Нет, Мальцева! Я не понимаю, чего орешь-то? Я ж тебе все вчера объяснила. И потом, ты же говорила, что уезжаешь!
– Да мало ли что я могу сказать! Ключи отдавай!
– А с какой это чести? – перекривилась Сонечка. – Ключи мне давала Зося Никодимовна, ей и отдам.
– Вон!!! – рявкнула Аня и швырнула в нахалку ее же пляжным сарафаном.
Но Сонечку, видимо, так захлестнула любовь, что она решила за нее бороться. Она не стала краснеть и стыдиться, а вовсе даже наоборот: уперлась в подругу ненавидящим взглядом и грозно взревела:
– Ты… Мальцева, сильно-то не швыряйся эксклюзивом! Знаешь, сколько этот сарафан стоит?! Ишь ты: «вон»! И вообще! Ты что, следишь за нами, что ли?! Ну прям не успеешь встретиться с любимым человеком, а она уже тут как тут! Никуда от тебя не спрячешься!
– А вы попробуйте спрятаться в… квартире Толика! – предложила Аня.
– Ты чего, совсем, что ли? – вытаращился донжуан. – У меня же, наверное, жена дома! Ха! У меня в квартире! Да у меня и квартиры-то никакой нет!
– Да! – кивнула Сонечка. – У него пока нет, они живут с родителями жены, но вот он скоро разведется, и тогда…
– Ну… это еще бабушка надвое сказала… – как-то осторожно проговорил Толик Бабенко. – Мне жена и вовсе пока разводиться не разрешает.
– Чего-о? – повернулась всем пышным телом к любовнику Сонечка. – А кто ее спрашивать будет? Не разрешает она!
– Нет, ну чего уж… я уже спросил… – шмыгнул носом Толик и отвел глаза. – Так, на всякий случай… думаю – вот случись нам разводиться, а вдруг она не захочет! Ну и спросил. А она как раз и не хочет. Ну, прям как в воду смотрел. Говорит: баб у тебя может быть куча, а жена должна быть одна.
– Вот я и буду! Ты ей так и скажи! – уперла мощные кулачки в крутые бедра Сонечка. – А если сам не скажешь, я ведь не постесняюсь! Прямо к родителям твоей жены и заявлюсь! С ве-ща-ми!
Толик сразу изменился в лице, а потом обернулся к Ане.
– Слышь, Ань, и чего ты ее терпишь? Ты ж ей сказала: вон! Так и пусть она… Софья! Топай давай, чего уселась-то?! – рявкнул он на возлюбленную и угодливо протянул Ане ключи от ее же квартиры. – Ань, ключики-то возьми, может, пригодятся.
– А ну отдай ключи! – рванула к нему Сонечка, но он ее ловко перехватил и наставительно пробасил:
– Софья, не балуйся. Веди себя красиво… Анечка, мы, пожалуй, пойдем… Собирайся, Софья… И топай домой.
– А я не домой потопаю, – мстительно заявила Сонечка, влезая в тугой, эксклюзивный сарафан. – Я сейчас пройдусь до Малиновского, найду домик четыре, позвоню в квартирку семнадцать…
Видимо, Сонечка знала, что говорила, потому что Толик вдруг засуетился, пожевал ртом и сменил тон.
– Сонь, а поехали к Ваньке, а? Он же приглашал!
Ванька приходился Сонечке двоюродным братом. Он нигде не работал, перебиваясь временными заработками, денег у него никогда не водилось, а потому он всегда был рад гостям – те неизменно привозили с собой выпивку и закуску, а уж выпить Ванька любил.
– Поехали к Ваньке, а то он звал-звал… – продолжал ныть Толик.
Сонечке, видимо, не хотелось расставаться с любимым, к тому же вопрос о разводе оставался открытым, и она тут же засобиралась.
Аня захлопнула за гостями дверь. Когда она подошла к окну, там большая и яркая, точно лошадь в лентах, уже крутилась возле темной машины Сонечка, а Толик мостился за руль. И это на глазах у всех соседей!
– Не может быть, чтобы Данька ни о чем не догадывался, соседи уже донесли, наверное, – вслух подумала Аня. И вдруг вывела: – Это Сонька ему болезнь организовала…
Отчего-то было стыдно. Ну вот стыдно, и все, будто бы посреди площади с Ани сорвали одежду, и осталась она, в чем родила ее на свет Зося Никодимовна… А еще Аня представила, как в пустой квартире обманутый Данька пялится в монитор, глотает слезы обиды, а к его сердцу все быстрее подбирается беда. И никому до него никакого дела!
– Все! Немедленно едем! – тряхнула Аня завитой головой, заглянула в зеркало: все ли в порядке – и шагнула за порог.
Дверь открыл Данька. Правда, он не выглядел одиноким умирающим неудачником, а даже, напротив, был неприлично весел.
– Аня?! Привет! Слушай, ты Вовку Никитина помнишь? – с порога спросил он. – Ну с нами еще до восьмого учился, длинный такой? Не помнишь? А я его в «одноклассниках» нашел. Представляешь – у него тройня! Офигеть, да?
– Да, обязательно нужно офигеть, – прилежно кивнула Аня и вдруг замялась.
Ну не поворачивался у нее язык сказать: «А поехали, мил-друг Данька, с тобой на дачу! Потому как я лечить тебя вызвалась».
