осмотры производились зимой, когда полк чаще бывал на своём месторасположении.
Зимним морозным днём полк выходил на плац. Потом каждая рота набирала интервал и дистанцию, чтобы комиссия во главе со старшими офицерами могла осмотреть каждого солдата. Солдаты распахивали бушлат, расстегивали гимнастёрку и галифе, развязывали кальсоны.
Полковой врач подходил и внимательно рассматривал бельевые швы в нижнем белье, особенно в распахнутых кальсонах. Если в какой роте находили бедолагу, то командирам влетало, по полной программе. Весь полк прогоняли, через специальную машину, которая прожаривала бельё.
И через неделю осмотры продолжались.
Особенно доставали вши летом, на боевых операциях. Это было сущее бедствие для всех, и страдали от него солдаты и офицеры. Стирка белья в холодной воде с мылом ничего не давала. Тонкая полоса укусов шла по телу, в тех местах, где к нему прилегали швы гимнастёрки и «бананов».
Покусанные места сильно зудели, и поэтому перед тем как уснуть, надо было энергично почесаться и постараться заснуть. Если от нестерпимого зуда просыпаешься посреди ночи, то до утра тебе будет не уснуть от того, что вши по твоей коже ползают.
Был один способ, который давал более моральное утешение, чем физическое облегчение. Перед сном, бойцы снимали с себя х/б. Клали на гладкий валун, и от души простукивали корпусом гранаты «Ф-1». С удовлетворением, прислушиваясь, как хрустят гниды и вши в бельевых швах.
Был ещё способ, но он был ужасно опасный. В бензине замачивали бельё, а потом стирали. Офицеры примерно наказывали тех, кого ловили за этим занятием.
Страдали от этого бедствия все, но терпели достойно. Ждали выхода на броню, где можно помыться в тёплой воде, поменять бельё и прожарить старое.
Неприятно!? Но это было, так что и мы кормили вшей, как и солдаты былых воин и поколений.
Мятежный город. Старое Газни
Афганистан. Газни. Декабрь 1983 года.
В очередной раз душманы подняли мятеж, и выдавили правительственные войска из Старого Газни в Новое Газни.
Старинный восточный город Газни примыкал к хребту, по обеим сторонам дороги Кандагар — Кабул. Старое Газни растекалось огромным пятном в долину Сарде, а Новое находилось в предгории, в нём был дом губернатора, казармы церандоя, тюрьма и небольшой жилой район.
Духи вытеснили церандой, перерезали дорогу Кандагар-Кабул и захватили ту часть Газни, где находились старинные гранёные минареты, так что новая власть оказалась в кольце единоплеменных мятежников.
Наш полк шёл на выручку.
Когда рассвело, колона выехала из полка. Бронетехника перевалила предгорье, и вот вдали, над укутанной снегом долиной, показалась жёлто-коричневая полоска города, уступами дувалов поднимающегося на бурые хребты.
Духи частенько поднимали мятежи, но после того как их разгоняли — притихали.
Потом делали мелкие пакости, а через некоторое время начинали гадить по-крупному, обстреливали колонны, устанавливали фугасы. Окончательно оборзев, выгоняли церандой из Старого города. Церандой не очень то упирался и без потерь уходил.
Последний раз это было в ноябре. Тогда нашему сапёру пуля попала в предплечье. Рука стремительно усыхала, и его срочно надо было посылать на лечение или комиссовать, но он прокантовался несколько месяцев в полку, пока рука не обездвижила, и не оформили соответствующие документы.
На подъезде к городу, колону обстреляли из крупнокалиберного пулемёта установленного на одном из старинных минаретов. Минареты были выложены из каменных, тёсаных плах необычайной прочности, и возвышался на высоту 30–35 метров, граненым штыком. Верхушка его была также заточена гранями, и в верхней части была площадка с окнами во все стороны. От колоны отделился танк и подъехал поближе к минарету. Раздался орудийный выстрел. Первый снаряд попал в массивную стену, практически не нанеся ей повреждения. Второй снаряд вошёл прямо в узкую бойницу и разорвался внутри, выдавливая плотные клубы дыма и пыли, в другие окошки.
Пулемёт заглох, и через некоторое время на минарет поднялась группа церандоевцев. Колона поехала дальше, и развернулась около небольшого жилого массива на окраине Газни.
Проверить район выдвинулась немногочисленная группа церандоя. Вскоре она вернулась, и идущий впереди афганский офицер, махал нам рукой, давая понять, что там всё чисто и духи ушли. Неожиданно со стороны дувалов прогремел выстрел. Пуля попала афганскому офицеру в задницу и он, смешно прихрамывая, побежал прятаться за наши бронемашины.
Вполне возможно, что во время проверки района, церандой договорился с духами, что они скажут, будто никого нет, и русские не будут прочёсывать район. Но в последний момент, душманы заподозрили неладное, и отомстили церандою за измену, хотя он их не выдал.
Поступил приказ прочесать район.
Бойцы покидали десанты, и длинной цепью кинулись к дувалам.
Колона обогнула этот район и выехала на большую улицу, которая примыкала к нему. На улице, как ни в чём не бывало, велась неторопливая торговля. Возле дуканов сидели спокойные дуканщики. Только время от времени на улицу выскакивали духи, которые отстреливались от преследователей и скрывались в узких проулках на другой стороне.
Бронетехника заняла улицу, отрезав пути отхода отступающим душманам, но похоже, что они просочились перед нами или превратились в добропорядочную публику, которая ходила по улице и разглядывала русскую военную технику. Через некоторое время, на улицу вышла пехота. Зачищенный район занимал церандой.
Колона поднялась в предгорье и подъехала к окраине Старого Газни.
Полк занял позиции на краю плоской и широкой площадки, Развернув орудия и пулемёты в сторону мятежного района. Пологие склоны, занесенные снегом, высотой 25–30 метров уходили вниз, в сторону светло коричневых дувалов, находящихся метрах в 400 от нас.
И склоны и позиции полка хорошо простреливали духи.
Я сидел на командирском месте и смотрел в «триплекс» — узкое обзорное окошко вверху, у самого люка. Рассматривал раскинувшийся внизу старинный восточный город, тесно заставленный коробками дувалов.
В башне БМРки мы сидели вшестером.
Один «ветеран», дембель осенник, он давно должен быть дома, но в эти суровые времена дембеля «осенники» уходили домой в феврале.
Два «деда» — отслужившие полтора года, черпак — отслуживший год, я — молодой сержант, в октябре пришедший из учебки и механик-водитель моего призыва.
Деды и ветеран развлекались, доставая меня.
— Кого ты боишься и уважаешь больше «ветерана» или дедов?
Деды убеждали, что больше надо бояться их, потому что мне с ними служить ещё пол года, и когда «ветеран» дембельнётся они меня сгнобят.
Ветеран убеждал, что старый мудрый воин, за несколько недель так достанет молодого, как никакие деды за пол года не смогут.
Обе стороны требовали ответа, и чуть что каждый бил в плечо или спину.
Вот в голове их созрел следующий прикол.
Пули лениво цокали по башне, и ветеран задумчиво произнёс: «Что-то я не пойму, духи обстреливают нас или нет!?»
Деды поняли и сразу же подхватили эту опасную игру.
