нельзя… — она повернулась к Бладу.
— Да, в Маракайбо вам придется действовать без меня, — острый взор прищуренных синих глаз Питера был устремлен в иллюминатор, пальцы барабанили по столу. — Не хотелось бы отпускать вас одних… Впрочем, — оборвал он сам себя, — никто не сказал, что Нэд еще там. Его могли, во-первых, переправить в любой другой порт. Во-вторых, он, может быть, уже на какой-нибудь галере в море… Так что подождем давать мне отставку. А пока вам не помешал бы маленький маскарад. И еще одна просьба: Джоанна и, особенно, Ксави! Ради Бога, без фокусов! Ваша задача — только навести справки. Вы меня поняли?
Глава 5
Сегодня при переходе государственной границы был задержан гражданин Н. На допросе нарушитель заявил, что он — призрак и просто хотел побродить по Европе…
День 19 августа 1702 года выдался удивительно погожим. Над Маракайбо сияло летнее солнце, а свежий ветер с моря приносил приятную прохладу. Все, кто не был занят неотложными делами, высыпали на набережную. Среди прогуливающихся можно было заметить представителей всех сословий — от аристократов до чернокожих рабов. Слышался звонкий смех и оживленный гул голосов.
Внезапно в радостный шум толпы вплелся зловещий звон цепей — на пристани шла погрузка красного дерева, и скованные попарно галерники тащили на свое судно тяжелые бревна. Надсмотрщик — огромный детина с глубоким шрамом на тупой багровой физиономии — то и дело пускал в ход плеть. Над пристанью стояла брань испанцев и слышались приглушенные стоны заключенных.
На эту картину со скучающим видом взирала молодая пара: среднего роста изящный светловолосый юноша и хорошенькая сеньорита в мантилье из дорогих кружев. Светлые нарядные костюмы придавали им праздничный вид, но внимательный взгляд прохожего отметил бы странное несоответствие легкомысленного облика юной пары тревожному выражению их глаз. Юноша кусал губы и не сводил взора с галерников.
— Где же он, черт побери?! Я его не вижу! А ты, Джоан?
«Испанка» покачала головой:
— Его здесь нет, Ксави.
— Снова нет! Но ведь нам определенно сказали, что все бунтовщики Нуэстра-Вильес сейчас в Маракайбо! Почему его нет?! Это уже четвертая галера! Осталось всего две!
— Целых две! — возразила Джоанна.
Ксави только расстроенно вздохнула.
В этот момент вновь раздалась громкая брань, и на исполосованные плечи изможденного каторжника обрушилась плетка. Тот вскрикнул от удара и с отчаянием обреченного бросился на истязателя. Испанец легко отшвырнул несчастного и с садистской ухмылкой снова взмахнул плетью. Внезапно рослый галерник, скованный одной цепью с беднягой, бросил свое бревно и, зарычав, схватил мучителя за горло. Всё вокруг смешалось. Каторжники побросали работу, стража плетьми пыталась навести порядок, несколько испанцев старались вырвать из рук разъяренного галерника хрипевшего надсмотрщика. Наконец им это удалось, и, скрутив пленного веревкой, стража начала осыпать его ударами.
— В трюм! — прорычал офицер. — Завтра в открытом море вздернем его на рею! Сегодня возиться некогда. Через час выходим.
Ксави, побледнев, потрясенно глянула на подругу:
— Он?!!
Джоанна молча кивнула. Секунду она, прищурившись, смотрела на место недавней стычки. Затем тряхнула головой и, мило улыбаясь, подошла к надсмотрщику, потиравшему горло рукой.
— Какой славный кораблик! А куда вы на нем плывете?
— Далеко, сеньорита, в Белен.
— Да-а? — протянула она и вернулась к подруге.
— Пора? — шепнула Ксави.
Джоанна снова безмолвно кивнула и, обернувшись, вздрогнула — ей показалось, что в толпе мелькнуло смутно знакомое лицо.
— Я сейчас! — бросила она, отходя в сторону. — Нет, похоже, почудилось. Нервы… Эдак скоро розовые слоны мерещиться начнут.
— Вот он! Хватайте его!!! — голос, в котором звучала злобная радость, заставил Джоанну обернуться.
В толпе возникла какая-то свалка. Наконец, в невообразимой смеси ног, рук, шпаг и париков, под визг маракайбских дам обозначилась группа, вид которой заставил сердце Джоанны дрогнуть. Ксави с завернутыми назад руками держали сразу трое солдат. Усердие последних объяснялось тем, что во внешность каждого из них кулак Ксави внес некоторые коррективы. У самой Мари тоже набухал синяк под глазом, отчего ее и без того нахальный вид казался совсем вызывающим. Перед ней стоял человек, лица которого Джоанна не видела, но что-то знакомое чудилось ей в невысокой плотной фигуре.
— Давненько мы не виделись, мой юный друг!
Едва незнакомец заговорил, Джоанна поняла, что нервы ее в порядке и опасаться появления розовых слонов рановато. Это был дон Фернандес, отпрыск коменданта крепости Рио-Гранде, где в прежние времена подругам довелось провести несколько не самых лучших дней своей жизни[12]. Джоанна постаралась подойти поближе, но так, чтобы не привлекать к себе внимания, тем более что взгляд Мари время от времени предостерегающе обращался в ее сторону. Джоанна кивнула Мари: не настолько она проста, чтобы менять свободу действий на героическую глупость заточения.
— Не думал, не думал, что доведется вновь лицезреть вас, господин пират! — между тем с издевкой обратился к Ксави Фернандес. — Но теперь вами займутся всерьез, будьте уверены!
Ксави, глядя на него в упор прищуренными зелеными глазами, ответила одной короткой хлесткой фразой, смысл которой из всех присутствующих был понятен только Джоанне. Та только покрутила головой:
— Ну, Мари! «Велик могучим русский языка!».
Дон Фернандес, догадавшись по тону Ксави, что фраза вряд ли выражала изъявление дружеских чувств, согнал с лица елейную улыбку и резко приказал:
— В подвал! И глядите: сбежит — займете его место!
Испанские солдаты потащили Ксави прочь. Джоанна на расстоянии шагов двадцати пошла за ними. Недалеко от губернаторского дома она остановилась в тени старого тополя. Отсюда ей было хорошо видно, как процессия пересекла двор и скрылась где-то в левом крыле массивного здания в три этажа.
— Ч-черт! Народу-то сколько шляется по двору! — бормотала Джоанна себе под нос, обшаривая взглядом место заточения Ксави. — И что им дома не сидится? Так, это, кажется, вход на кухню… А это конюшни…
С четверть часа случайные прохожие могли наблюдать, как по улице Магнолий, что позади дома губернатора, прогуливается в полном одиночестве красивая девушка. Строгое выражение ее лица заставляло отбросить первую мысль, приходившую в голову, а устремленный в одну точку пристальный взгляд и что-то беззвучно шепчущие губы побуждали прохожих как бы невзначай переходить на другую сторону улицы и оттуда с жалостью поглядывать на незнакомку.
В это время Ксави уже стояла посреди огромного подвала, которому воспаленное воображение легко дало бы название подземелья, а то и «подземелья смерти» — так здесь было темно, такой промозглой сыростью сочились здесь стены, такой затхлый воздух здесь стоял. Прошло уже почти полчаса, а Мари всё
