Ржаное слово

И дни все страшней и странней;
И эти стихи стали пачкой летучек,
Которых прочесть никому но посметь,

Где краской сырою ложится на тучах
«Оксана жизнь и Оксана — смерть!»
Чьи губы новы и чьи руки — не Вы,
Чьи косы длиннее и шире Невы,

Как росы упали от туч до травы,
И ветер новых войск: —
Небывших дней толпа
Ведет межмирный попок,

Где синий сбит колпак
И эту русую росу
И эту красную грозу
Я первый звездам донесу.

Граница

Гляжу с улыбкой раба:
Одного за другим под знамена
Грозясь несет велеба,
Взывая в даль поименно!

Какой человек в подъемнике
Подбросился вверх, как мячик!.. —
Склонились внезапно домики
Для взоров искусно зрячих,

Их много вдали игрушечных
Свалилось, как черный козырь,
Когда от дыханий пушечных
Бежали по небу розы.

Светись о грядущей младости
Еще не живое племя…
О, Время! Я рад, что я достиг
Держать тебе нынче стремя.

Москва, Октябрь, 1914.

Проклятие Москве

С улиц гастроли Люце
Были какой-то небылью,
Казалось — Москвы на блюдце —
Один только я неба лью.

Нынче кончал скликать
В грязь церквей и бань его я,
Что он стоит в века
Званье свое вызванивая?

Разве шагнуть с холмов
Трудно и выйти на поле,
Если до губ полно
И слезы весь Кремль закапали

Разве одной Москвой
Желтой живем и ржавою.
Мы бы могли насквозь
Небо пробить державою.

Разве Кремлю не стыд
Руки скрестить великие
Ну так долой кресты!
Наша теперь религия;

Давид Бурлюк