эту самую грушу со всех сторон из всех стволов, аж ошметья летят.
Груша моментально скрывается в люке.
Но я уверен, что по ней попали все, кто стрелял. А еще мне показалось, что это была странная, карикатурная - но определенно человеческая голова. Помнится так французские ехидные карикатуристы изображали своего короля - Луи Филиппа. Вроде как и не король, но всем ясно, что такое - груша в карикатуре...
Саша тем временем снова подбирает свою пилу. Фонарик опять в люке.
- Ну, что там у вас - кричит из-под БТР Вовка.
- Неясно. Обстреляли - были попадания. Но смотреть все равно надо, Володя. Глянь еще раз, аккуратно.
Вовка сторожко лезет к лобовым стеклам.
Прикладывается.
- А завоняло ацетоном - замечает он со своего наблюдательного пункта.
- Это-то и сами чуем. Ты что там видишь?
- Лежит какая-то туша на командирском кресле. Большая!
- На что похожа?
- Да пес ее знает. Саша, доверни пилу градусов на тридцать! Не так, наоборот!
- Что наблюдаешь?
- Еще доверни! Ниже! Стоп! Вот так держи!
- Не томи! Что там?
- Тетеха толстенная! Мертвая! Башка разбита в хлам. Зараза, она же всю сидушку изгадит!
- Еще что?
- Не пойму. Но вроде как больше там никого.
- Саша, дай-ка доворот - посвети в глубину.
- Чисто! Она одна тут была!
Дальше возникает небольшая заминка. Подхожу ближе, слышу как опер говорит Николаичу:
- Эх, жаль риального патсана потеряли. Так бы он тут был к месту!
И слышу, как в ответ Старшой заявляет:
- Так я и пустил бы эту тупую обезьяну к пулеметам!
Понимаю, что кому-то надо лезть внутрь. Ясно, что это не очень охота делать, но придется.
Лезет сам Николаич. Через минуту из недр БТР гулко раздается:
- Там, наверху! Разблокируйте люки!
Вовка отгоняет на пару метров УАЗ, Семен Семеныч пыхтя, выдергивает лопату.
Люки один за другим начинают распахиваться.
- Доктор, давайте сюда с камерой!
Иду, прикидывая, что надо делать, чтоб снимать в темном салоне.
Внутри не так уж и темно, серый пасмурный денек дает достаточно света, чтобы через открытые люки сделать хоть и темноватую, но внятную съемку. Воняет около машины изрядно - и ацетоном и мертвечиной и особым запахом подгнившей крови...
Я никогда раньше не заглядывал внутрь бронетехники и разобраться сразу в скопище всяких прибамбасов и причандалов достаточно трудно. Почему-то сразу заметны какие-то коричневатые мешки - один свисает сверху - из башенки, да еще такой же - на спинке водительского сидения. Понимаю, что оно водительское по тому, что там автомобильный руль и приборная доска.
Зато глаз ухватывает то, что мне привычнее видеть - размашистые потеки бурой засохшей уже несколько дней тому назад крови на покрашенных белой краской стенках, рваный мужской полуботинок, драные цветастые тряпки в подсохшем кровавом киселе, покрывающем пол БТР (Николаич как раз тоскливо смотрит на подошву своего берца, только что выдернутую их этого киселя с ясно слышимым хлюпом.), какие-то ярко-белые осколки костей, и конечно же - здоровенную желтовато - синюшную тушу впереди - там где сидения водителя и командира.
- Погодите сюда пока лезть! Ботинки поберегите!
- А что делать?
- В УАЗе стопка полиэтиленовых пакетов из 'Зеленой страны'. Наденьте поверх!
А, точно как эрзац-бахилы.
- Дима, тащи веревку! Потолще! Доктор - несколько мешков сюда и камеру отдайте кому - нибудь. Саша, умеешь снимать?
- Умею, чего тут хитрого.
- Возьми камеру и продолжай съемку!
- Для чего мешки? - не пойму я.
- Покойницу выволакивать будем. А мешки - чтоб с головы не текло на сидушки, когда потянем.
Понятно. Хотя по габаритам покойная килограмм на двести тянет, не меньше. Ну да УАЗом дернуть - лишь бы в люк бортовой пролезла. Если не пролезет - будет хуже, ну да в БТР и так уже все загажено.
Шурша своими бахилами аккуратно лезу вперед. Да, голову раскроили залпом изрядно. Хорошо догадался перчатки хозяйственные натянуть, теперь стараясь не слишком измазаться, подбираю в пакет перепутанные лоскуты кожи, куски костей и мышц в пакет.
Мозговой череп, разнесенный почти вдрызг - и впрямь втрое, если не больше уступает могучим челюстям. Челюсти в пакет запихнуть удается с трудом. Зубки мелкие, треугольные, мутно - белого цвета, очень непривычные на вид. И их действительно очень много.
Вот поэтому и груша получилась. Вижу свисающее вбок маленькое, явно женское ухо с сережкой. Если бы этот упокоенный кадавр улыбнулся - то улыбнулся так широко, что мочки ушей в рот попали с серьгами вместе...
- Готово! Замотал голову!
- Принимай веревку! За щиколотку возьми!
Легко сказать - щиколотку-то сразу и не найдешь - стопа изменилась весьма сильно и стала похожа на собачью.
- Погодите, я сам узел завяжу. (Николаич возмущенно пыхтит, распуская мой дурацкий бантик и завязывая узел какого-то хитрого типа, что в грубых перчатках из черной резины делать непросто.)
Конец веревки там снаружи уже привязали к УАЗу.
- Володя! Давай помалу! Доктор - сдвиньте в сторону сиденье стрелка - тыкает пальцем Старшой в приделанное к штанге из башенки простенькое металлическое креслице.
Складчатая рыхлая туша, похожая чем-то на моржовую, но раскрашенная в мерзкие цвета разложения с черноватым сетчатым венозным рисунком медленно скользит к выходу, сгребая собой с пола кровяное желе.
- Я, конечно, извиняюсь - но оно стоит того? - спрашиваю Николаича - Вонища же здесь будет невиданная? Как бы мы машину не мыли, все равно вонять будет, а летом - ЕБЖ, как говорит наш сапер - тем более.
- Вонищу потерпим. Летом тем более вонять будет везде. А новенький БТР с бортовым оружием и полным боекомплектом сейчас бесценен. Ничего, помоем. Он нам не на танцульки ездить нужен.
- Ясно. Просто у меня приятель купил, было дело по дешевке джип, в котором четыре рыбака угорели - ну и просидели внутри с декабря по май. Так даже полная смена всего не железного ничего не дала. Стальной остов - и тот шмонил нестерпимо.И мытье тоже ничего не дало.
- Я в курсе. Но повторюсь - потерпим. Зато эту броню винтовочная пуля не берет. И пройдет этот агрегат везде... И проплывет. Что еще лучше. Семен Семеныч, лопату давайте!
Морф таки застревает боками в проеме. Действуя лопатой, как рычагом, Семен Семеныч вместе с Вовкой потихоньку - полегоньку, но выдергивают труп из БТР. После этого УАЗ оттаскивает тело в сторону метров на тридцать. Мне приходится идти к нему, пока Саша снимает, что это мы такое упокоили. Остается отснять челюсти - рву мешки на голове кадавра, прутиком приподнимаю то, что было губами.
Все, вроде бы дело закончено. Можно ехать.
